|
|
   |
Кто знает, может быть, то, что совершил и пережил во время обороны Одессы летчик-истребитель Алексей Тихонович Череватенко, удостоенный звания Героя Советского Союза, так и ушло бы вместе с ним, если бы его не разыскал в первые послевоенные десятилетия журналист Александр Ключник, тоже фронтовик и тоже причастный к авиации человек.
У меня хранится, как дорогой раритет, книжка воспоминаний А. П. Череватенко «Небо Одессы, 1941» в литературной записи Александра Ключника, с таким автографом: «Борису Iвановичу Дуброву — з щирiстю i повагою — без перебiльшень». Припоминаю, эти слова, написанные в 1971 году, порадовали меня, потому что за ними стояло признание значения моего всеукраинского поиска выдающихся солдатских героев, а также оценка бывшим заведующим отделом в редакции газеты «Чорноморська комуна» своего подчиненного. Запомнилось также, что Ключник обратил мое внимание на то, что и он, и Череватенко — потомки казаков-запорожцев, переселённых из-под нашей Беляевки на Кубань в 1792 году по велению лютой к украинцам императрицы Екатерины.
ВОТ КАК ПОЛУЧИЛОСЬ: два достойных потомка, один — в боях, а другой журналистским словом, — прославили родной край и словно бы приумножили подвиг незабываемых героических соотечественников, оторванных от родной земли переселением на Кубань.
В воспоминаниях А. Череватенко рассказано о первом сбитом под Одессой немецком бомбардировщике «хейнкеле» — у станции Выгода и пленении его экипажа, допросе фашистов в штабе знаменитого 69-го авиаполка. И в тот же день командир первой эскадрильи Михаил Асташкин сбил два вражеских «юнкерса» из девяти, направлявшихся бомбить город.
Я всегда вспоминаю о подвигах аса Асташкина, когда приходится бывать на улице его имени, украсившейся, кстати, сейчас словно бы парящими в воздухе новыми многоэтажками.
Не могу без волнения идти также по переулку Топольского возле академии связи. Об этом летчике-истребителе есть много запоминающихся страниц в книжке А. Череватенко.
«Преуспевающим учеником капитана Асташкина, — читаю на 42-й странице, — оказался лейтенант Виталий Топольский, который вскоре отличился в бою. Дело было так. Наблюдательный пост сообщил, что с юго-востока курсом на город идут три «хейнкеля». Встречать непрошенных гостей вылетела тройка — Топольский, Серогодский и Педько.
Расколоть боевой строй противника нашим ребятам удалось лишь после того, как Виталий Топольский несколькими короткими очередями сбил ведущего, громадная черная махина рухнула в воду, но поединок на этом не закончился. Неподалеку от Воронцовского маяка Топольский настиг второго «хейнкеля». Виталию помогли Серогодский и Педько. Самолет загорелся, но экипажу повезло: летчики спустились на парашютах в залив, их взяли в плен... Крылатая слава облетела фронт обороны...».
Уроженец Винницы, Топольский мстил врагу, терзавшему в оккупации его родной город, и защищал Одессу бесстрашно. Каждый день — бои, бои. Он отдал свою жизнь в тяжелом поединке у хутора Красная Поляна, после штурмовки румынских окопов, уже набирая высоту перед возвращением на аэродром.
А. Череватенко описывает бой, в котором он сам сбил первый вражеский истребитель. Восемь наших И-16 сошлись в поединке с двадцать одним самолетом противника. Целью гитлеровцев уже в который раз был порт. У Воронцовского маяка упал и второй «мессер». Бомбардировщики же, беспорядочно сбросив смертоносный груз в залив, удрали. Тот бой наша восьмерка выиграла, не понеся потерь, не дала немцам прицельно отбомбиться и сбила два вражеских самолета.
ДВА РАЗДЕЛА в книжке А. Череватенко называются так: «22 сентября. Утро» и «22 сентября. День». Что же за события в тот день происходили? На рассвете в районе Григорьевки высадился морской десант, и летчики слышали непонятную сначала артиллерийскую канонаду, а потом они сами совершили потрясающий налет на только что прилетевший в Баден (теперь село Лиманское) полк истребителей-«мессершмиттов».
Накануне этих стервятников обнаружил в разведывательном полете именно А. Череватенко, он и стал ведомым у командира полка майора Шестакова, который повел на Баден двадцать И-16.
«Возле Бадена, — вспоминает отличившийся разведчик, — снижаемся с приглушенными моторами. На секунду закрадывается тревога: а что, если немцы вчера перегнали самолеты на другой аэродром? Посмотрел вправо, и на душе сразу отлегло: более тридцати «мессеров» на том же самом месте. Видим на краю леска палатки... Острый глаз улавливает на земле движение крошечных фигур. Видимо, механики и мотористы поднялись до восхода солнца, чтобы подготовить самолеты. Они-то первыми и заметили приближение грозы. Слишком поздно! Мы уже над целью. Плавно отжимаю от себя ручку, «ишак» стремительно идет за машиной командира полка. Первый удар из пушек и пулеметов. Палатки горят, немцы в страхе разбегаются. В городке страшный переполох. Набираем высоту, разворачиваемся. Теперь наносим удар по самолетам, складам боеприпасов и горючего. Я только лег на боевой курс, но внизу уже пылают «мессеры». Это Шестаков выпустил реактивные снаряды... Уже после четырех заходов на стоянках вражеских самолетов горело более десятка огромных костров. Взрывались цистерны с бензином, взлетали штабеля со снарядами. Еще один удар, и ведущий подал команду: «Строиться!». Когда мы отдалились, набирая высоту, залаяли зенитки. Но снаряды рвались далеко позади».
Далее автор замечает: «Может быть, впервые за все дни обороны Одессы мы испытали настоящее удовлетворение. По нашим подсчетам, было сожжено двадцать два и повреждено более десяти самолетов противника, уничтожено не менее ста солдат и офицеров, взорваны склады горючего и боеприпасов. Эти данные были подтверждены спустя два дня немцами экипажа «юнкерса», сбитого нашими зенитчиками».
Не забыть страниц, касающихся воздушных боев у Сухого лимана, где захватчики особенно рвались к осажденному городу и где 69-й авиаполк громил их особенно нещадно. И терял лучших пилотов. Асташкин, Маланов, Куница... Над лиманом А. Череватенко, уже раненный, сбил вражеского разведчика-корректировщика «хеншеля-126», за что получил благодарность от командира нашей пехотной дивизии.
С БОЛЬЮ говорит летчик-герой о погибших товарищах, а их было много. «Сухой лиман не забыть никогда, — замечает он. — Сколько там могил, в которых спят вечным сном дорогие наши боевые друзья! Как-то после войны я долго ходил по улицам большой и шумной Одессы и совсем неожиданно обнаружил, что заблудился. Поднял голову и изумленный остановился. На эмалевой дощечке, прибитой к стене, я увидел надпись крупными буквами: «Улица Алексея Маланова». Спасибо тебе, город, за то, что хранишь память о героях — твоих защитниках!».
И сегодня, спустя нестолько десятилетий после выхода воспоминаний Героя Советского Союза незабвенного Алексея Тихоновича Череватенко, мы снова можем повторить: «Храним память о героях-защитниках Одессы и будем хранить!». В частности, и благодаря таким книгам, как «Небо Одессы, 1941», являющейся поистине памятью, завещанной автором потомкам.
Хочется лишь выразить сожаление, что А. Череватенко, упомянувший в своей замечательной исповеди о готовящемся создании памятника летчикам легендарного 69-го авиаполка на месте последнего расположения их аэродрома в районе пятой станции Большого Фонтана, не увидел этот уникальный памятник уже установленным.
Одесситы! Повнимательнее всматривайтесь в тех парящих бронзовых соколов — это они своими бесстрашными крыльями прикрыли Одессу и вошли в бессмертие ради нашего бессмертия.
Борис Дубров. Ветеран Великой Отечественной войны