|
|
   |
Радость, поселившаяся в сердцах летчиков 140-го гвардейского штурмового полка после приезда к ним командующего вторым Украинским фронтом маршала Ивана Конева, была связана с боевым заданием, поставленным командующим: усилить удары по врагу на последних десятках километров освобождения украинской земли.
Читатель! Посмотри на этот раритетный снимок ранней осени 1944 года. На нем запечатлено выступление маршала Конева перед асами, поднимавшими в небо штурмовики Ил-2. Первым на правом фланге стоит младший лейтенант Иван Драченко, воевавший, несмотря на потерю в бою одного глаза, вторым — младший лейтенант Николай Кирток, его друг.
На следующий после памятной встречи день друзья полетели на задания: Кирток — утюжить немецкую оборону в предгорьях Карпат, Драченко — фотографировать укрепления врага на запад от Ясс.
После штурмовки Николай рассказал Ивану, как на него набросился, вынырнув из-за белых облаков, «фокке-вульф». Чудом удалось уклониться от его пулеметной очереди, а вот сам нападавший попал в прицел Ил-2 и факелом рухнул вниз. Иван же поведал о том, что разрушил, возвращаясь с фотографирования, переправу через реку и с трудом, в несколько заходов на цель, потопил затем на той же реке два удиравших катера.
И что интересно: позднее наша разведка донесла, что в тех катерах находилось восемнадцать фашистских штабных генералов, тринадцать из которых пошли на дно кормить раков.
Когда аэродром полка перебазировался дальше на запад, Драченко во время первого же вылета с нового места в разведку выявил в районе Кросно штаб фашистского корпуса. Штаб охраняли много зениток. Разгромить «осиное гнездо» поручили группе штурмовиков во главе с майором Горобинским, в которую попали Драченко и Кирток.
— Может быть, есть предложения? — спросил перед вылетом майор. — Надо сбить расчеты вражеских зениток с толку, — отозвался Драченко. Я вот подумал: а что, если в разгар зенитного обстрела зажечь на моем самолете дымовую шашку и свалиться в пике, будто он сбит? Немцы перенесут внимание на другие штурмовики, и тут я наношу удар...
— Это идея! — поддержал майор Горобинский.
Так и сделали. При выходе на цель — штаб немецкого корпуса — из самолета Драченко, вокруг которого уже появились белые шапки взрывов, вырвался черный дым. Самолет свалился на крыло и начал падать вниз. Зенитки на мгновение замолчали. Но Ил вдруг перешел в пике и сбросил бомбы, ударил пушками и реактивными снарядами. Здание штаба окуталось дымом и пылью, из окон вырвались языки багрового пламени, начали выскакивать зеленые фигурки, а следом за Драченко, уже вышедшим из пике, по штабу один за другим ударили все остальные штурмовики группы Горобинского. Илы, выполнив боевое задание, вернулись на полевой аэродром без потерь.
Поблагодарив летчиков, командир полка улыбнулся и сообщил новость от матушки-пехоты:
— Украина «уже за шеломянем еси...». Кто из вас, славяне, читал «Слово о полку Игореве»? Помните слова о родной земле, оставшейся за шлемами воинов?!
Это было в столовой, и за столами все радостно загудели. Летчикам вспомнился приезд маршала Конева. Кстати, маршал в тот день и конкретное задание полку дал: обеспечить уничтожение «бронированного замка» при входе в ущелье, ведущее на Дуклинский перевал, уже за пределами Украины.
— Задание не из легких, — сказал Иван Драченко, когда узнал, что в ущелье полегло немало нашей пехоты, что и танки не могут подступиться к нему. Горы...
— Что ж, Ваня, теперь за нами дело, — отозвался Николай Кирток. — Батя мне говорил, когда я улетал из Мариновки, чтобы мы быстрее кончали с гитлеровцами...
Да, Николай побывал в родной Мариновке под Уманью, когда её освободили. Командир полка дал «кукурузник», и младший лейтенант слетал к своим родителям, а вылилось это в праздник для всего села, оживавшего после оккупации.
— Не могу забыть, Ваня, еще и таких слов отца, — продолжал друг. — «Голодные мы сейчас, голые? Да, — рассуждал мой дорогой Наум Филонович. — Но колхоз поднимем, и беда сойдет, как короста. Хорошо было бы, если б твой завод плуги нам прислал из Пересыпи...». Батя до сих пор считает меня слесарем-сборщиком завода имени Октябрьской революции в Одессе...
Вот такой был разговор земляков-черкасчан перед вылетом на штурм ущелья. После войны Иван Григорьевич Драченко описал последовавшие боевые события: «При пересечении нашей группой линии фронта вражеские зенитки прямо-таки осатанели. Эрликоны сплетали огненную паутину вокруг машин, густо засыпая их снарядами. Один попал во флагманский Ил. «Не дотянет», — подумал я и связался с ведущим. «Драченко, действуй вместо меня!» — приказал тот.
Моторы ревели, как и прежде, мощно. Теперь пятерку «илюшиных» веду я. Заходим в каменную горловину. Узковато. Небо снова покрылось градом зенитных разрывов, серыми головками дымовых одуванчиков. Но танки в ущелье мы уже заметили, несмотря на безукоризненную маскировку немцев.
— Приготовиться к атаке! — скомандовал я группе и пошел первым вперед.
Нажимаю на кнопку бомбосбрасывателя, и черные чушки посыпались на танки, заполнив грохотом ущелье. Чтобы не врезаться в скалы, надо было бросать машину почти вертикально вниз и вверх. Словно клопы, ошпаренные кипятком, начали вылезать из свох укрытий стальные коробки. Реактивные снаряды, пушечные очереди образовали конус, всвердлившийся в скопление серых машин с крестами.
Тридцать минут непрерывной штурмовки, и в узкой горной горловине заполыхали множественные чёрно-багровые костры. Смрад почувствовался даже в кабине самолета.
Выполнен страшный, но справедливый по своему смыслу приказ «Убей врага!..».
...За два дня до окончания восточно-карпатской операции, то есть 26 октября 1944 года, меня и Николая Киртока прямо на КП полка генерал Рязанов поздравил с присвоением звания Героя Советского Союза».
Граница Украины была перейдена по всему фронту. С особым чувством дальше, к логову фашизма, шли бойцы, влившиеся в ряды Красной армии после освобождения их родных мест из-под гитлеровской оккупации. Среди них находился и будущий выдающийся украинский писатель Олесь Гончар, вернувшийся с Победой награжденным орденом Славы и тремя медалями «За отвагу». В своём первом послевоенном романе «Знаменосцы», на его первой странице, в первых абзацах мы читаем (и будут читать потомки!): «С тех пор, как передовые части перешли границу и исчезли за горбатыми высотами чужой земли, минуло уже несколько дней. На переправе встали пограничники, проверяя документы бойцов и отдельных команд, догонявших фронт. Словно из земли вырос пограничный столб и пестрая, полосатая будка поста. Граница! Мы снова вернулись сюда, и часовой стоял на том самом месте, где он стоял 22 июня 1941 года. Мы не забыли ничего, но много чему научились. Мы живые, возмужавшие и опытные. А жив ли ты, вражеский авиатор, с железным крестом на груди, ты, сбросивший в то далекое чёрное воскресенье на эту пограничную будку первую бомбу из своего самолета? Думал ли тогда ты, что все так обернется, что бойцы нового, рожденного битвами, 2-го Украинского фронта в своих зеленых бессмертных гимнастерках снова появятся на берегах этой реки и переплывут её? Судьба! — сказал бы ты. Да! У справедливых армий судьба всегда прекрасная».
В дни, когда отмечается 69-я годовщина освобождения Украины, мне приятно сказать, что встречи с полным кавалером ордена Славы, Героем Советского Союза И. Г. Драченко, Героем Советского Союза Н. Н. Киртоком, происходившие в уже далеко ушедшее от нас время, незабываемы. Благодаря этим встречам родилась документальная повесть, вошедшая в мою книгу «Солдатська слава». А разве забыть встречу журналиста с кавалером ордена Славы великим Олесем Гончаром в 1960 году в Москве на Декаде украинского искусства и литературы? С каждым годом все ярче будут сиять среди сотен тысяч фронтовиков имена всех троих в октябрьскую пору — пору праздника окончательного освобождения Украины от гитлеровского нашествия.
Борис Дубров. Ветеран Великой Отечественной войны