|
|
   |
В моих журналистских блокнотах о героях освобождения хранится множество незабываемых записей. Размышляя над ними, я подумал: «А разве не на оборонительных рубежах Одессы, затем — Севастополя, начинался путь к Победе? Разве освободители родной земли в 1944 году пришли к нам не с теми чувствами, с которыми шли на подвиги их боевые друзья в 1941-м, 1942-м, 1943-м и завещали унести эти чувства в бессмертие?!».
Да, справедливо будет начать листать свои блокноты с записей об обороне Одессы в 1941 году.
...Стройная, уверенная в движениях девушка, с улыбчивыми большими карими глазами, остановилась у входа в блиндаж, врезанный в глиняную стену оврага, и сказала часовому:
— Мне к командиру!
Девушку пропустили к командиру 397-го артполка майору Полякову Павлу Ивановичу.
Оторвав от карты-двухверстки воспаленные глаза, майор вопросительно взглянул на вошедшую:
— Ну, что тебе, дочка?
Земля под Одессой содрогалась от взрывов. Фашисты вели артиллерийскую подготовку перед очередной атакой, и командир полка как раз обдумывал, куда покрепче ударить по врагу, когда он двинется на позиции пехоты.
— Я медсестра из истребительного батальона в Усатово. Хочу на передовую. Возьмите меня, товарищ майор! — голос девушки прозвучал умоляюще.
Поляков отрицательно покачал головой.
— У тебя есть отец, мать? Вот иди и оберегай их, а заодно служи в своем батальоне. Извини...
Не ожидая такого поворота дела, кареглазая все же не растерялась.
— Да что же вы, товарищ майор, так не понимаете человека? — воскликнула она. — Я ... жена погибшего командира авиаэскадрильи. У меня дочка, теперь я обязана защищать ее...
Более веских доводов девушка не нашла, но они-то и подействовали. Поляков еще раз уже внимательно, посмотрел на женщину.
— Капитан Гаденко, — обратился он к присутствовавшему в блиндаже командиру первого артдивизиона. — Возьмите к себе в санслужбу, раз она медсестра. Кстати, а как вас зовут?
— Волковская Нина Александровна, — улыбнулась она благодарно.
Была середина августа 1941 года.
А через десятилетия ко мне, журналисту, пришел со своей просьбой учитель-пенсионер из села Перекрестово, что во Фрунзовском районе, Илья Карпович Гаденко.
— Помогите, пожалуйста, — сказал он, — найти родителей и дочку Нины Волковской. Я хотел бы рассказать им о подвиге и гибели дорогого им человека. И вообще, это героиня обороны Одессы, о ней должны знать все.
И бывший командир первого артдивизиона 397-го артполка Гаденко поведал, как Нина Волковская, став санинструктором, буквально в первый же день уже перевязывала раненых, когда случились прямые попадания на батареях во время атаки немцев и румын.
21 августа врагу удалось захватить железнодорожную станцию Выгода. Бои стали круглосуточными. Артдивизион, вместе со всей артиллерией 95-й дивизии, массированным огнем сумел приостановить дальнейшее продвижение фашистов. Орудия выкатывали на прямую наводку. Нина всегда находилась неподалеку и быстро выносила раненых из самого ада.
На ликвидацию вражеского прорыва тогда был срочно переброшен под Выгоду батальон морской пехоты, прибывший из Севастополя и состоявший из добровольцев. Узнав об этом, Волковская попросила у начальника санслужбы лейтенанта Лернер разрешения обратиться к капитану Гаденко. Она решила пойти в контратаку вместе с моряками, знала, что им ой как нужна будет ее помощь. Капитан понял санинструктора.
Моряки кинулись в атаку и вклинились в расположение противника слева от железной дороги. В отбитом хуторе Нина собрала около десятка раненых, тут же принялась перевязывать их. Затем усадила возле колодца, а сама ухватилась за бадью журавля, пытаясь достать воду. Холодной водой напоила тех, кого можно было поить, остальным умыла запыленные, разгоряченные лица.
— А теперь, хлопцы, потерпите, я скоро вернусь...
Схватив сумку с бинтами и медикаментами, Волковская догнала атакующих. Батальон продвигался все дальше вперед. Фашисты, ожесточенно сопротивляясь, пятились. Вдруг Нина услышала тревожный возглас: «Командир ранен!».
Метнулась в сторону звавшего ее моряка и увидела на пожелтевшем пырее широкоплечего майора, прижимавшего к груди окровавленную руку. На его сжатых челюстях перекатывались желваки.
— Потерпите, товарищ майор, сейчас будет легче, — Нина распорола ножницами плотный рукав черного бушлата.
В том бою Волковская спасла восемнадцать морских пехотинцев, среди них и комбата майора А.С. Потапова, бывшего преподавателя военно-морского училища, будущего командира 79-й курсантской бригады, прославившейся во время обороны Севастополя.
Кстати, Потапов, подлечившись, поинтересовался у капитана Гаденко, кто же такая Нина, откуда она, и подарил ей пакет с конфетами и сахаром: «Для дочки...». Волковская, приняв подарок, почему-то покраснела.
А бои продолжались — жестокие, с огромными потерями. Однажды, уже в первых числах октября, гитлеровцы пошли в новое наступление в районе Дальника. Началась психическая атака. Артдивизион Гаденко развернул орудия и повел меткий огонь по осатаневшим цепям шагающих в полный рост фашистам. Степь усеяли трупы. Батарея лейтенанта Дюкера, поддерживая нашу поднявшуюся пехоту, не давала попятившемуся врагу остановиться и окопаться. Но тут противник бросил подкрепление, и бой вспыхнул еще жарче.
Оказавшись в окружении, наши бойцы стойко отбивали натиск фашистов, а Волковская тем временем перевязывала и вытаскивала на плащ-палатке в ложбину раненых. Их было уже двенадцать. И когда кольцо окружения было прорвано, лейтенант Дюкер помог Нине эвакуировать раненых в тыл.
До конца обороны Одессы Волковская находилась на передовой, спасала выбывших из строя бойцов, многим из которых потом посчастливилось и до Берлина дойти.
Поздно вечером 15 октября артдивизион снялся с основных позиций и, соблюдая чрезвычайную осторожность, двинулся по улицам Одессы в порт. Когда Волковская на минутку остановилась в Усатово, прощаясь взглядом с родным домом, к ней подошел капитан Гаденко и сказал: «Оставайся, у тебя же...». Не дав ему договорить, Нина решительно ответила: «Нет! Я сюда вернусь только после победы...».
Они добрались на Крымский полуостров и с ходу были брошены в район Армянска, где наши войска пытались остановить прорвавшиеся за перешеек гитлеровские полчища.
Был день, а казалось — настала ночь: дым и пыль густо замешали воздух. Гремела артиллерийская канонада. Отступая, советские войска дрались за каждый километр родной земли. Нина и тут без устали выносила раненых и находила для них укрытие в каменном домике, защищавшем от пуль и осколков. Она сбилась со счета — потери были огромные... Лишь одну ее, словно заколдованную, до сих пор обходил стороной смертоносный металл...
Тяжелым ударом оказалось для капитана Гаденко известие:
— Ранена Волковская!
Теперь уже ее принесли артиллеристы в тот самый каменный домик.
Нина умерла через несколько часов. В то время фашисты находились в четырехстах метрах. Вокруг кипела взрывами земля. Еле удалось эвакуировать раненых. Гаденко приказал выкопать могилу для Нины тут же, в комнате...
Это произошло в конце октября 1941 года на железнодорожной станции Джурчи в Крыму. Там закончила свой короткий, но героический боевой путь доброволец Приморской армии Нина Александровна Волковская.
...Спустя тридцать лет, когда ко мне в редакцию пришел ее бывший командир, и я услышал его рассказ, стало ясно: Гаденко ничего, или почти ничего, не знал о том, что выходило за пределы боевых подвигов Нины Волковской.
Решил помочь Илье Карповичу в поисках родственников Нины. Они, естественно, многое могли бы рассказать. К сожалению, в селе Усатово под Одессой сообщили: мать Волковской давно умерла, нет уже и отца, несчастный случай забрал из жизни брата. Не осталось никого, кроме невестки, которая пришла в семью после войны и только слышала рассказы о Нине. Невестка развела руками, мол, ничем не могу помочь. Но вдруг спохватилась: «Погодите!..». Она достала из шифоньера черную лаковую женскую сумку и сказала:
— Свекровь перед смертью просила, чтобы я сохранила эту сумку — подарок парня, с которым Нина дружила. Вот это и все, что осталось Нининого...
К счастью, именно благодаря этой реликвии мы нашли того парня. Навстречу поднялся широкоплечий мужчина с мужественным лицом, директор крупного торгового объединения. Он вспомнил, как вместе с Ниной работал в магазине на Пересыпи, какой трогательной была их дружба, приближавшая свадьбу, которая непременно состоялась бы, если бы не война и не его мобилизация на фронт в первый же день. Перед войной Нина закончила вечерние курсы медсестер, и эта вторая специальность тоже призвала ее на фронт...
Читатель, видимо, не забыл, что привело Илью Карповича Гаденко к журналисту: желание найти дочку Нины, «вероятно, уже замужнюю», родителей погибшей. А дочки-то и не было, как и мужа-летчика. Лишь теперь раскрылась для Гаденко святая неправда молодой патриотки, во что бы то ни стало рвавшейся на передовую. Она не нашла иного аргумента, чтобы убедить командира полка взять ее, и до своей гибели поддерживала, краснея (вспомните пакет с конфетами и сахаром от Потапова!), эту легенду.
Боевые подвиги Нины Волковской, 1922 года рождения, достойно оценило командование Черноморского флота: приказом от 5 мая 1942 года она была посмертно награждена орденом Красного Знамени.
Время неумолимо: давно уже нет в живых и фронтовика И. К. Гаденко. Но высказанное им 45 лет тому назад пожелание, чтобы «Нерубайский сельский совет подумал над тем, как увековечить память героини обороны Одессы Н. А. Волковской», срока давности не имеет. Не так ли?
Борис Дубров. Ветеран Великой Отечественной войны