|
|
   |
Как радостно бывает встретить старого друга, с которым не виделся много лет, так радостно было мне увидеть на книжном развале Куликова поля потрепанную, с заляпанными чернилами страницами любимую в детстве книгу «Хижина дяди Тома». Просили за нее 10 гривен, и я тут же ее купил.
До того, как я научился читать, эту книгу читала мне мама. А научившись читать, я перечитывал ее сам, переживая за горькую судьбу ее героя, негра Тома, работавшего на хлопковой плантации у жестокого рабовладельца, который решив продать своего раба, разлучил его с женой и детьми.
Из этой книги, написанной американской писательницей Гарриет Бичер-Стоу, я узнал о невольничьих рынках, где людей продавали, как скот, о «суде Линча», когда человека только за то, что он чернокожий, могли без суда и следствия повесить на любом дереве или запороть до смерти плетьми. И читая эту книгу, написанную с поразительной любовью к людям, глотая слезы, я не подозревал, что и меня ждет подобная участь...
О моей судьбе, похожей на события, которые происходят в «Хижине дяди Тома», я писал в биографической повести «Возвращение с Голгофы». В этой книге я рассказал о страшных условиях еврейского гетто, созданного фашистскими оккупантами в Одессе. О концлагере, куда я с матерью и сестрой был выслан. Рассказал о том, что детей, как и в книге Бичер-Стоу, разлучали с родителями. О бараке с прогнившей крышей, в котором мы жили: укладывались спать на глиняном полу, подстилая солому. Этот барак мама называла «Хижиной дяди Тома». По утрам выгоняли нас из него полицаи, и под их окрики и хлесткие удары их плеток мы брели на каторжные работы, получая за рабочий день мисочку жидкой баланды...
Чудом оставшись в живых, после освобождения нашего концлагеря советскими войсками, а произошло это 28 марта 1944 года, мы вернулись в Одессу, где я поступил в мореходную школу.
Прошли годы. Начав плавать на судах Черноморского пароходства кочегаром, потом мотористом, закончив заочно Высшее мореходное училище, я плавал уже старшим механиком на теплоходе «Аркадий Гайдар». Однажды, возвращаясь с Кубы, мы получили задание идти в Конго, брать груз черного дерева на порты Западной Европы.
О Конго, этой африканской стране, расположенной в самом центре африканского континента, я знал только то, что в 1961 году, вскоре после получения этой бывшей бельгийской колонией независимости, там вспыхнула гражданская война, в результате которой был убит премьер-министр молодой республики Патрис Лумумба. Убит за то, что хотел сближения с Советским Союзом, в то время как его противники хотели ориентировать республику на Запад и на Соединенные Штаты Америки.
В Москве именем Лумумбы был назван Университет дружбы народов, во многих городах СССР его именем были названы улицы, а в Одессе на 5-й станции Большого Фонтана именем Лумумбы был назван проспект, который сегодня называется Адмиралтейским.
Узнав, что идем в Конго, я взял у штурманов лоцию, где подробно были описаны подходы к берегам этой страны и обозначены маяки и другие ориентиры, помогающие капитанам беспрепятственно заходить в устье реки Конго, на которой расположены главные порты республики. А еще в лоции, описывающей особенности подходов к Конго, было рассказано и о политическом и экономическом положении этой страны.
Так я узнал, что Конго — огромная страна с богатейшими природными ресурсами. В ее рудниках добываются медь, алмазы, серебро, золото и урановая руда, из которой в США были изготовлены атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. И еще узнал, что Конго была первой африканской страной, из которой много веков назад начали вывозить на американский континент черных рабов...
К устью реки Конго мы подошли ранним утром и стали на якорь в ожидании местных властей. Согласно радиограмме, полученной капитаном от грузоотправителя, мы должны были идти вверх по реке в порт Матади, где и должна была начаться погрузка черного дерева.
Вскоре к нам подошел грязный, густо дымивший буксир, с которого высадился целый десант чернокожих чиновников. В кают-компании для них был накрыт стол. Чай, кофе, бутерброды, а когда они уселись завтракать, буфетчица стала носить с камбуза тарелки с горячими сосисками и картофельным пюре.
Позавтракав, чиновники стали знакомиться с судовыми документами, а потом пошли осматривать подготовленные нашими матросами к погрузке трюмы. Не высказав никаких претензий, они уехали. После их отъезда к нам подошел катер, с которого поднялся на борт грузоотправитель, представитель компании «Блеквуд корпорейшн», живущий в Конго американец мистер Джексон. Невысокого роста, но плотного сложения в тропическом шлеме и в больших темных очках, он был похож на рабовладельца из книги Бичер-Стоу, хозяина дяди Тома. Это сходство придавала ему и торчащая во рту сигара.
Зайдя к капитану, он позвал и меня удостовериться в готовности к погрузке судовых лебедок и надежности тросов на грузовых стрелах.
— Грузить вас будем на рейде порта Матади с барж, — сказал он, усевшись в каюте капитана в мягкое кресло, и, чиркая зажигалкой, раскурил потухшую сигару. — На рейд сегодня вечером вас приведет лоцман с полной водой. Погрузка только в светлое время — с восходом солнца до заката. Потому что вечером на электрический свет летят тучи комаров и мошек. Грузоподъемные средства — ваши. Грузчики и лебедчики — мои.
На прощание мистер Джексон дал капитану и мне проспекты своей фирмы, где рассказывалось все о черном дереве. Из этого проспекта я узнал, что это дерево настолько плотное, что тонет в воде, а изготавливают из него мебель и дорогие музыкальные инструменты, флейты, кларнеты, гобои, грифы гитар, а также черные клавиши роялей. Еще во времена фараонов из черного дерева делали статуэтки и фрагменты всевозможных убранств. Фрахт на перевозку этого дерева очень высок. По стоимости он приравнивается к золоту высшей пробы.
Уже смеркалось, когда прибыл лоцман, и через час мы отдали якорь на месте погрузки среди других судов, заполнявших рейд порта Матади. По рекомендации мистера Джексона, придя на рейд, мы выключили все наружное освещение и задраили все двери и иллюминаторы от насекомых.
С восходом солнца к нам начали подходить баржи с черным деревом и лодки с такими же черными грузчиками. А вскоре завизжали палубные лебедки, зашевелились грузовые стрелы и первые стволы черного дерева пошли в трюм...
У одного из наших мотористов закончился срок действия паспорта моряка, и нам нужно было съездить в советское консульство — продлить паспорт. Узнав об этом, приехавший с грузчиками мистер Джексон предложил капитану свой катер. Поехали втроем, капитан, я и моторист, чей паспорт был просрочен.
Выйдя на берег, мы направились к стоявшему в тени пальм такси, но нас окружили полуголые рикши в набедренных повязках и громкими криками стали предлагать свои услуги. Сесть на рикшу, чтобы нас вез человек, было против нашей морали. Но рикшам было не до морали. Их интересовал заработок. Где-то за городом, в жалких хижинах, их ждали жены и дети, которых нужно было кормить, и, окружив нас плотным кольцом, рикши не давали нам возможности пробиться к такси. В дело вмешался полицейский, которого позвал таксист. И только вмешательство блюстителя порядка помогло нам сесть в такси и поехать в консульство.
И тут произошло маленькое чудо. Обычно во всех зарубежных советских дипломатических представительствах, в которых мне приходилось бывать, работали москвичи. А в Конго, в большом портовом городе Матади, советским консулом был одессит — Николай Гаврилович Остапчук! Обрадовавшись встрече с земляками, он распорядился принести в его кабинет бутылку виски, лёд, кока-колу, бутерброды и поднял тост за нашу Одессу.
Николай Гаврилович Остапчук — выпускник украинской одесской школы № 121 с углубленным изучением английского языка, что была тогда на Соборной площади. Закончив 10-й класс с золотой медалью, он поступил в Московский институт международных отношений и стал карьерным дипломатом. В Конго работал уже несколько лет, пожаловавшись на постоянные распри между различными партиями этой страны, что приводит иногда к перестрелкам прямо под окнами консульства.
Продлив нашему мотористу паспорт, Николай Гаврилович проводил нас до дверей, пообещав при первой возможности приехать к нам в гости. Консульство располагалось в центре города, на шумной площади, и, выйдя из консульства, мы увидели высокую стелу. На ней был выгравирован разрывающий оковы негр. Под ним по-английски и по-французски было написано: «На этой площади заковывали в кандалы согнанных со всего Конго черных рабов. Отсюда отправляли их за океан. Так было. Но так не будет».
На судно вернулись к вечеру, нагруженные покупками, в основном статуэтками и масками из черного дерева.
В тропиках сумерек нет. Как только солнце уходит за горизонт, сразу становится темно. Грузчиков на палубе уже не было. Не выли натужно лебедки. На палубе нас встретил мистер Джексон. Он сказал, что только что рассчитался за рабочий день с грузчиками, которые, как только село солнце, покинули судно. «Работали хорошо, — сказал он. — Если не будет дождей, дней через десять закончим погрузку».
Капитан пригласил его на виски со льдом, но, поблагодарив, он отказался и сошел на катер.
Через несколько дней к нам в гости приехал консул, Николай Гаврилович Остапчук. Буфетчица накрыла в капитанском салоне стол, и за станчиком виски со льдом Николай Гаврилович рассказал о себе.
Вырос возле порта, на Приморской улице. Отец был портовым грузчиком. Мать тоже работала в порту, крановщицей. По всем статьям он должен был стать моряком. Для этого и поступил в школу с углубленным изучением английского языка. Но когда заканчивал учебу и шел на золотую медаль, директор школы посоветовал ему ехать в Москву, поступать в институт международных отношений, и дал блестящую характеристику. Так он стал дипломатом. Работал в Индии и в Малайзии. А теперь вот здесь, в Конго. Женат на москвичке. Она с ним здесь. Сын с бабушкой в Москве. Заканчивает школу и тоже будет поступать в МГИМО.
Поблагодарив капитана за угощение, Николай Гаврилович сказал, что хочет встретиться с экипажем, рассказать о Конго и о судьбе первого премьер-министра этой страны Патриса Лумумбы, который был большим другом Советского Союза, за что и погиб.
Капитан подарил Николаю Гавриловичу большой альбом с видами Одессы и миниатюрную бронзовую копию памятника Дюку. Бережно спрятав подарки в портфель, Николай Гаврилович в сопровождении капитана спустился в столовую команды, где старпом уже успел собрать экипаж.
И вот что мы узнали о Патрисе Лумумбе. Родился в глухой африканской деревне в 1925 году. В то время Конго было бельгийской колонией. Жадный и беспощадный к своим африканским подданным король Бельгии Леопольд 2-й за малейшую провинность приказывал отрубать провинившемуся кисть правой руки. За время его правления от непосильных работ, голода и казней погибли десятки тысяч жителей Конго.
Патрис Лумумба, закончивший при католической миссии школу, а позже университет, видя, как нелегко живется людям в его стране, включился в революционную борьбу за независимость своей страны, основав в 1956 году партию «Национальное движение Конго».
После окончания Второй мировой войны Советский Союз активно поддерживал народно-освободительную борьбу стран Африки, борющихся против вековых угнетателей — французских, английских, португальских и бельгийских колонизаторов. Это нарастающее народно-освободительное движение, в котором активно участвовал Патрис Лумумба, привело к тому, что в Бельгии поняли — из Конго придется уйти. И тогда колонизаторы стали работать с местными политиками, стараясь при их помощи сохранить свое влияние в этой стране. В этом плане Лумумба оказался для них неудобным. Бельгийцев пугало его сближение с СССР.
В мае 1960 года в Бельгийском Конго прошли парламентские выборы. Победила на них партия Патриса Лумумбы, и он стал первым премьер-министром молодой республики. В июне того же года Бельгия предоставила Конго независимость. На торжества по этому поводу в Конго приехал тогдашний король Бельгии Болдуин 1-й.
В своей приветственной речи король обещал своим бывшим подданным поддержку и всяческую помощь. Но Патрис Лумумба в своей ответной речи ошарашил короля, заявив: «Мы больше не ваши обезьяны!». Этим заявлением Лумумба подписал себе приговор. Бельгийцы сделали ставку на соперника Лумумбы в политической борьбе Мобуту, ориентировавшегося на Запад и на Соединенные Штаты Америки. И по приказу Мобуту в январе 1961 года Лумумба был расстрелян.
Вот такие подробности узнали мы от нашего консула и земляка о первом премьер-министре свободной республики Конго, чьим именем был назван одесский проспект...
Через десять дней, как и обещал мистер Джексон, погрузка закончилась. Грузчики съехали на берег, трюмы задраились, грузовые стрелы уложили по-походному, и, покинув берега Африки, выйдя в Атлантический океан, мы взяли курс на Европейский континент...
Аркадий Хасин