|
|
   |
Десятого февраля 1837 года в городе Петербурге скончался Александр Сергеевич Пушкин. Эта дата и это событие известно каждому из нас еще со школьной скамьи, потому что, как известно, «Пушкин — наше все». Биографию Пушкина, его стихи и прозу все знают с самого раннего детства, но вот об истории тех, кто был рядом с ним по жизни, кто, возможно, привел его к этому злополучному концу, слышало уже гораздо меньше людей. Еще меньше людей знают о зловещей красавице, сыгравшей, говорят, роковую роль в жизни знаменитого поэта...
Да, да, ведь ревности припадки —
Болезнь, так точно, как чума,
Как черный сплин, как лихорадка,
Как повреждение ума.
Она горячкой пламенеет,
Она свой жар, свой бред имеет,
Сны злые, призраки свои.
Помилуй Бог, друзья мои!
Мучительней нет в мире казни
Ее терзаний роковых...
А. Пушкин.
Именно эти стихи посвящает Александр Пушкин Идалии Григорьевне Полетике.
Красота бывает разной. Бывает красота тонкая, нежная и воздушная. А бывает, как огонь, горячая и опасная, дышащая ненавистью и мстительностью. Говорят, именно такой была Сама Идалия Полетика, за которой стоит ненависть, искушение, грех, ведь не даром есть выражение — грешная красота.
По словам П. И. Бартенева, биографа Пушкина, она «питала совершенно исключительное чувство ненависти к самой памяти Пушкина». Для чувства такой силы, пожалуй, необходимы были весьма веские причины. Откуда же взялось оно у одной из первых красавиц того времени? Да и вообще, что же это была за загадочная барышня? Давайте разбираться.
Предлагаем начать с одесского адреса. Доподлинно известно, что Идалия Григорьевна Полетика неоднократно гостила на Приморском бульваре в доме номер 2, поскольку, вероятно, хозяин этого дома был ее отцом. Тут надо разобраться с родителями.
Вообще сама история ее рождения окутана вереницей тайн. В том, что она — дочь графа Григория Александровича Строганова, у историков уже почти не осталось сомнений, но вот кто была её мать? По одной из версий, будучи посланником в Испании, наш граф познакомился с португальской графиней д’Ойенгаузен. Дама тоже была не самая простая, а супруга камергера португальской королевы Марии I графа д’Ега. В итоге, все же их брак распался, а граф Строганов влюбился в португалку по уши. Как обычно и бывает в таких историях, она родила ему дочь, названную в честь одной из почитаемых католических святых Идалией (при рождении получила имя Идалия де Обертей). В 1827 (26) году, после смерти своей первой супруги, Строганов женился на матери Идалии, но по законам того времени девочка осталась незаконнорожденной, она жила и воспитывалась со своими старшими братьями, но для света так и осталась «воспитанницей» графа Строганова.
Папаша ее, в принципе, среди современников слыл большим любителем женщин, и многие, посмеиваясь, узнавали в его образе Дон Жуана.
Вполне вероятно, именно поэтому есть и другая версия появления в его доме незаконнорожденной дочери. Дело в том, что, по воспоминаниям Смирновой-Россет и великого князя Николая Михайловича, у графини д’Ега вообще не было детей, что подтверждает сама графиня Юлия Петровна Строганова (рождённая Жулиана Мария Луиза Каролина София д’Ойенгаузен) в письме к сестре в Португалию из Парижа от октября 1824 года:
«Григорий провел шесть недель с женой в Дрездене, а теперь возвращается: он знает, что его присутствие и его любовь ко мне сделают меня счастливой. У меня живет девушка, его дочь от женщины, с которой он встретился до своего назначения в Испанию. Это очень хорошая компания для меня, и Строганов заслуживает того, чтобы я позаботилась о ней и воспитала её достойной его, которому она напоминает так много. Ее имя так же прекрасно, как и она: Идалия».
Смирнова-Россет, которая являлась близкой приятельницей Григория Строганова, и вовсе говорила, что Идалия — действительно его дочь, но от совершенно другой дамы:
«...от одной француженки, гризетки или модистки. Эта молодая девушка была прелестна, умна, благовоспитанна, у неё были большие голубые, ласковые и кокетливые глаза, и графиня выдала её замуж за monsieur Полетика, человека очень хорошего происхождения и с порядочными средствами».
Вообще в ее биографии много загадок. Даже портрет Идалии Полетики, написанный кистью художника Соколова, не все считают подлинным изображением этой дамы.
Так или иначе, молодая девушка увидела Россию только в возрасте 13 лет. И вот здесь — опять разногласия, потому как некоторые историки считают, что все же ей было тогда 16. Статус воспитанницы сыграл большую роль в становлении юной персоны. Даже в письмах она никогда не называла Строгановых «родители», только — «Строгановы». Согласитесь, это должно было очень повлиять на характер Идалии, а в душе за то, что ее так и не удочерили, пожалуй, должна была остаться обида на всю жизнь. И изменить эту ситуацию жизни без статуса может только одно: законный брак.
Идалия рано вышла замуж за офицера Кавалергардского полка Александра Михайловича Полетику.
По воспоминаниям современников: «...она была известна в обществе как очень умная женщина, но с очень злым языком, в противоположность своему мужу, которого называли «божьей коровкой». Она олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, весёлостью и живостью характера, доставлявшего ей всюду постоянный, несомненный успех».
В обществе Идалия получила прозвище Мадам Интрига. Все просто: обладая умом, хитростью и острым языком, она создала за собой целый шлейф скандалов, интриг и сплетен. Говорили, что она стала причиной не одной дуэли, устроенных так, что сама виновница при этом оставалась в тени. В обществе прекрасно понимали, что и замуж она вышла больше из-за статуса, а не по любви, а о романах, коих было немало, знали абсолютно все. Поговаривали, что одним из ее избранников был Петр Ланской — тот самый, который в будущем станет вторым мужем Натальи Николаевны Гончаровой.
Ее обычно называли второй красавицей Петербурга. Первенство же в этом случае отдали вышеупомянутой Наталье. И вот ведь незадача: эти две прекрасные женщины были еще и родственницами. Идалия Полетика приходилась троюродной сестрой Натальи Пушкиной — через свою бабушку Елизавету Александровну Загряжскую, тётку Натальи Ивановны Гончаровой (урожденной Загряжской).
На правах близкой подруги и родственницы хозяйки И. Полетика стала частой гостьей в доме Пушкиных. Дружелюбен к ней был и сам А. С. Пушкин. В 1833 году из Болдино в письме к жене он писал: «Полетике скажи, что за её поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают». И вот, внезапно, не стесняясь публики, она начинает во всеуслышание называть его «стихоплетом».
Не могли же появиться столь сильная вражда и ненависть к поэту из ниоткуда? В некоторых воспоминаниях и литературных источниках мнения пушкинистов о причинах подобных отношений с Полетикой сводятся лишь к своеобразному нраву Александра Сергеевича, который порой абсолютно не задумывался над собственными поступками и их последствиями. Пушкинист Щеголев пишет: «Причины этой ненависти нам неизвестны и непонятны». Другой пушкинист, П. Бартенев, в 1880 году, ссылаясь на слова княгини В. Ф. Вяземской, заметил: «Кажется, дело было в том, что Пушкин не внимал сердечным излияниям невзрачной Идалии Григорьевны и однажды, едучи в карете на великосветский бал, чем-то оскорбил её». Вот интересно, почему Вера Вяземская говорит о невзрачности, когда огромное количество воспоминаний утверждает абсолютно обратное?
Иногда, кстати, даже можно встретить подробности того, что именно сделал Александр Сергеевич: мол, ехал на бал в одной карете с Гончаровой и Полетикой и нарочито, прямо перед супругой, схватил последнюю за коленку. В любое время, что сегодня, что двести лет назад, так или иначе, нет ничего страшнее оскорбленной женщины.
Пожалуй, самой неблаговидной и роковой ее ролью был финал интриги, приведшей к дуэли Пушкина и Дантеса. Ведь, безусловно, именно она и организовала свидание супруги Пушкина с человеком, который и станет его убийцей. Что же произошло в эту встречу? Быть может, самые точные сведения хранятся в письме мужа Александры, сестры Натальи Николаевны, барона Густава Фризенгофа, написанном со слов его жены:
«Что же касается свидания, то ваша мать получила однажды приглашение Полетики посетить ее, и когда она (Н. Н. Пушкина) приехала туда, то застала там Геккерна (Дантеса) вместо хозяйки дома; бросившись перед ней на колени, он заклинал ее о том же, что и его приемный отец в своем письме (письмо это, если оно было, до нас не дошло, но считается, что отец Дантеса в этом письме предлагал ей оставить мужа и соединиться с ним — ред.).
Она сказала жене моей, что это свидание длилось только несколько минут, ибо, отказав немедленно, она тотчас уехала».
Занятным во всей этой истории является еще и факт, что сам Дантес чуть меньше чем за месяц до роковой дуэли женился... на Екатерине Гончаровой. Да-да, именно так, он — супруг сестры Натальи. Сложная история.
Понятное дело, что во всех тонкостях этой ситуации чувствуется изощренный ум обиженной женщины. Возможно, никто и не планировал, что дело кончится под Петербургом в перелеске близ Комендантской дачи, но вышло так, как вышло. Финал этой истории известен каждому.
А что же Дантес? Он был частым гостем и, практически, своим человеком в доме у Полетики. Она и не скрывала своих восторженных чувств к кавалергарду.
После дуэли он попал под арест. Говорят, она часто посылала ему записочки. Дантеса выслали, а его новоиспеченная супруга, Екатерина, писала, что Полетика была «в отчаянии, что не простилась с тобой. Она не могла утешиться и плакала, как безумная».
При этом точно известно, что по Пушкину она так не убивалась. Пожалуй, именно этого ей и не может простить общество до сегодняшнего дня. Как пишет с осуждением С. Абрамович, «после гибели Пушкина Полетика, не таясь, выражала свои симпатии к убийце поэта». С другой стороны, если чувства к Дантесу и правда были, то почему она не должна была проявлять участия или симпатии к нему? В общем-то, и ее брат А. Г. Строганов тоже относился к Пушкину, а после и к его памяти весьма недоброжелательно. Один из мемуаристов сообщает, что он называл поэта не иначе, как mauvais drole (шельма).
Пройдет четыре года, прежде чем они встретятся вновь. Идалия приедет в Париж и потом напишет Екатерине: «Я получила такое удовольствие от вас обоих, что увидеться еще раз стало для меня навязчивой идеей. Я надеюсь, что смогу это осуществить». Но в 1843 году при родах Екатерина умрет. И Полетике уже не нужно будет писать невинные «дружеские» письма. Письма для двоих... «Я по-прежнему люблю Вас... Вашего мужа».
Когда законный супруг Полетики, Александр Михайлович, уйдет в отставку, они всей семьей переберутся в Одессу. Увы, большого счастья им приготовлено не было. Говорят, нет страшнее горя, чем хоронить своих детей. Эта семья похоронила всех своих детей...
Идалия Полетика пережила многих участников этой истории и в тот момент, когда в Одессе собирались открывать первый памятник «солнцу российской поэзии», была еще жива. По словам современников, узнав об этой новости, она пообещала быть первой, кто плюнет ему в лицо. Даже в старости память ей не изменяла, а обида продолжала жить в ее сердце. Получилось выполнить желаемое или нет? Да кто же его знает. Одно можно сказать точно: сегодня даже последнее ее пристанище стерто с карты нашего города. Потому как похоронена она была, как и многие тогда, на первом одесском кладбище, которого нет уже практически 100 лет. А нам только и остается, что читать воспоминания и гадать, какой она была на самом деле, Идалия-Мария Григорьевна Полетика, урожденная де Обертей.
Алена КАЛЕТИНСКАЯ. Руководитель проекта — Александр Бабич