|
|
   |
9 мая 2019 года, находясь в Германии, я смотрел по телевизору, как отмечают День Победы в городах Украины. Вдруг камера перенесла меня в Израиль. И я увидел, как по улицам древнего Иерусалима, по которым шел когда-то на Голгофу под ударами плетей сопровождавших его римских солдат, неся на окровавленных плечах тяжелый крест, Иисус Христос, идут, отмечая День Победы, который стал в Израиле национальным праздником, сотни людей, увешанных боевыми советскими орденами и медалями.
Это были бывшие солдаты и офицеры Красной Армии, участники Великой Отечественной войны, которую вел советский народ против фашистской Германии. А за этими бывшими воинами шли узники нацистских концлагерей и гетто, неся плакаты, на которых на русском, английском и на иврите было написано: «Никогда больше!».
Когда вглядывался в лица этих людей, переживших все ужасы фашистской неволи, к которым, как бывший малолетний узник Одесского гетто и Доманевского концлагеря, принадлежу и я, мне вспомнилась встреча с одним из узников лагеря смерти Освенцима. И хотя это было давно, но в этот святой день 9 мая, когда мир был освобожден от фашистской чумы, мне показалось, что та встреча была не давно, а вчера.
Плавал я тогда четвертым механиком на танкере «Славгород». Приняв судно у николаевских корабелов на Николаевском судостроительном заводе, мы первым рейсом, погрузившись в Одесской нефтегавани, пошли в Бельгию, в Антверпен.
Переход через Средиземное море и часть Атлантики был спокойным. Но Бискайский залив встретил нас сильным штормом. И хотя этот чертов залив почти никогда не бывает тихим, мне, как новичку, первый раз проходившему это ненавистное моряками место, казалось, что из-за высоких волн, которые с грохотом обрушивались на наш новенький танкер, мы из этого кипящего злобой залива не выберемся никогда!
Но вот показались чайки, что говорило о близости земли, и они белыми хлопьями одна за другой начали садиться на гребни волн. И тут я вспомнил морскую поговорку: «Ходят чайки по песку, моряку сулят тоску. Если чайки сели в воду, жди хорошую погоду!».
И — действительно! Уже к вечеру того дня волны стали тише. А вскоре море почти успокоилось, и по приходу в Антверпен, который расположен на реке Шельде, о шторме в Бискайком заливе напоминали только погнутые поручни палубных трапов.
Как только мы ошвартовались, к нашему борту подъехал старенький грузовичок. Из его кабины вышел невысокий мужчина в потертой кожаной куртке и, не дожидаясь пока матросы установят сходню, перепрыгнул через палубные леера (тяжело груженный нефтью танкер сидел низко в воде). незнакомец, оказавшись на нашей палубе, поспешил наверх к стоящему на крыле мостика капитану.
Чуть позже подъехали портовые власти оформлять наш приход. Но опередивший их мужчина не спешил сходить на берег, будучи, очевидно, для бельгийских чиновников своим человеком.
Пока мы швартовались, я, стоя на палубе, с интересом наблюдал за всем происходящим. В это время, сменившись с вахты, из машинного отделения вышел, вытирая ветошью руки, второй механик Анатолий Андреевич Даценко, который помогал мне осваивать сложные системы танкера во время приемки «Славгорода» на заводе в Николаеве.
Поздравив с приходом в Антверпен, а это был мой первый в жизни заграничный порт, Анатолий Андреевич, который бывал здесь не раз, показав на стоявший на причале грузовичок, воскликнул:
— О! Флисс уже здесь!
— А кто это? — спросил я.
— Шипшандлер. Поставщик продуктов, технического снабжения и всяческого товара, который пользуется большим спросом на Одесском «толчке».
— Какого товара? — не понял я.
— А вот увидишь. Сейчас он у капитана. Принимает заказ на продукты. А завтра утром привезет свой товар, оставит в кают-компании и укатит на другое судно. Наши ребята отберут все, что им нужно, а потом Флисс приедет и получит с них деньги. Все по-честному. Он продает дешевле, чем в городе. И обмануть его, взять что-нибудь и не уплатить, просто грех.
Все было, как сказал Анатолий Андреевич. На следующее утро подкатил к нашему борту тот самый грузовичок, и шипшандлер с помощью наших матросов завалил кают-компанию своим товаром.
Чего здесь только не было! Настенные коврики, с которых нам улыбались жгучие восточные красавицы, мохеровая пряжа, мужские и дамские часы, обувь, свитера, изящные дамские сумки — в общем, весь дефицит, который в те годы днем с огнем нельзя было найти в советских магазинах!
Шипшандлер уехал. А мы начали отбирать приглянувшиеся нам вещи. На свои небольшие деньги, бельгийские франки, которые я получил у третьего помощника капитана, ведавшего судовой кассой, я приобрел настенный коврик, пару итальянских туфель и для жены красивую сумку и дамские часики.
Расплачивались с шипшандлером уже вечером. И когда я показал ему свои покупки и протянул деньги, то заметил у него на руке вытатуированные цифры. Вместе со мной рассчитывался с Флиссом второй механик.
Когда мы отошли в сторону, я спросил у Анатолия Андреевича, что это за цифры на руке шипшандлера. Анатолий Андреевич ответил:
— Идем ко мне, объясню.
И вот, сидя в каюте нашего второго механика за стаканом крепко заваренного чая, я узнал удивительную судьбу антверпенского шипшандлера Марка Флисса.
А узнал ее Анатолий Андреевич, когда несколько лет назад, до приемки в Николаеве «Славгорода», плавал на сухогрузном теплоходе «Калинин», который в 1944 году после освобождения Одессы от фашистских оккупантов под командованием капитана Ивана Федоровича Иванова первым из черноморских судов вошел в Одесский порт.
Когда Анатолий Андреевич плавал на «Калинине», теплоход привез в Антверпен груз хлопка. Была глубокая осень, шли беспрерывные дожди, и трюмы судна были закрыты, так как хлопок подмочить нельзя. Из-за погоды простояли в Антверпене две недели. Вот тогда Анатолий Андреевич и познакомился с шипшандлером Флиссом, который, зная русский язык, по просьбе капитана выступил перед экипажем «Калинина».
Флисс был польским евреем. Родился в Варшаве. Его отец, богатый торговец, в двадцатых годах прошлого века бежал от большевиков из Советской России в Польшу.
1 сентября 1939 года, когда гитлеровская Германия напала на Польшу, Флиссу исполнилось 10 лет. А вскоре его семью, как и других варшавских евреев, немцы загнали в организованное ими окруженное колючей проволокой гетто. А потом отправили в Освенцим. Отец и мать мальчика погибли в газовой камере. А его вместе с другими детьми отправили в лагерный барак, где проводил свои страшные медицинские опыты доктор Йозеф Менгеле по лагерной кличке «Ангел смерти».
В черной эсесовской форме Менгеле встречал приходившие в Освенцим поезда и отбирал детей для своего барака, где прививал детям инфекционные болезни, испытывал на выносливость жарой и холодом и без анестезии удалял у них различные органы.
На глазах Флисса умирали десятки детей, доставленных в Освенцим из разных европейских стран. Там же, в этом бараке, Флиссу и вытатуировали на левой руке порядковый шестизначный номер.
Выжил он чудом. И 27 января 1945 года вместе с другими чудом выжившими узниками Освенцима был освобожден Советскими войсками.
Уже став взрослым и перебравшись в Бельгию, где в портовом Антверпене он занялся шипшандлерским делом, Флисс узнал, что первым, кто открыл ворота Освенцима и вернул свободу узникам этого страшного лагеря, был майор Советской армии, еврей по национальности Анатолий Шапиро. И это, по словам Флисса, было глубоко символично, что советский офицер, еврей, освободил из лагеря смерти европейских евреев!
Вот такую историю узнал я от второго механика танкера «Славгород» Анатолия Андреевича Даценко. А вспомнил ее
9 мая 2019 года, когда увидел по телевизору колонны шагавших по улицам Иерусалима бывших узников фашистских лагерей смерти.
Аркадий Хасин