|
|
   |
Предыдущая часть здесь.
...Постепенно оценивая картины русской жизни, разворачивающиеся перед моими глазами, я делаю свои заключения, не притворяясь, однако, что смогу полностью постичь эту загадку. Этот народ было сложно понять и до революции: попробуем сейчас. Однако мне сразу становится ясно, что для того, чтобы судить о русских с определенной беспристрастностью, необходимо выйти за рамки всех наших западных концепций частной и общественной жизни. С точки зрения европейца, русский эксперимент выглядит как коллективное помешательство. Однако должно быть какое-то объяснение того, что революция свершилась и продолжается. С другой стороны, люди, которые меня окружают, вовсе не кажутся глупцами или безумцами. Они выглядят совершенно нормальными. Вместе со мной они наслаждаются изысканным и богатым приемом итальянского консула: восхищаются прекрасными вещами, которые находятся перед их глазами, но совсем не ценят вкуснейшие лакомства, которыми достопочтенный Мериано и его жена угощают итальянцев и русских. Тем не менее, если речь заходит об их революции или совместно анализируется политическая и социальная доктрина, которая привела их к режиму жестоких ограничений и спартанскому аскетизму, их глаза загораются гордостью, и они горделиво ставят себя и большевизм выше нас и так называемого гражданского Запада. Я уважаю все идеологии, если они исповедуются с убеждением: поэтому я очень остерегаюсь насмехаться над ними или презирать их.
Несмотря на наличие некоторых политических разногласий, разделяющих нас, наше взаимопонимание, основанное на взаимном уважении и обоюдном признании, становится все более дружеским и глубоким.
Вечером большевики дают большой ужин в Доме Красной Армии (Сейчас это здание кинотеатра неработающего «Одесса» — Спиридоновская 1/3 — Прим. ред.). Вместе со мной в нем принимают участие наши командиры Военно-Морского Флота, Армии и Ополчения, а также высокопоставленные русские офицеры из Москвы и Одессы. Наши офицеры вместе с русскими деятелями и офицерами сидят за тремя очень длинными столами. В центре находится специальный стол для итальянских журналистов, которые смешались с многочисленными представителями местной прессы из Москвы и Одессы. Наши унтер-офицеры приглашены на обед с русскими унтер-офицерами в соседний зал того же здания. Их столы расставлены подобно нашим.
Дом Красной Армии является домом культуры для одесских военных. В больших залах первого этажа расположены комнаты для чтения и письма, игр и фехтования; на втором этаже, кроме больших столовых, имеется несколько комнат, оборудованных под библиотеку; весь верхний этаж занят постоянной экспозицией, посвященной большевистской революции. Прежде чем приступить к ужину, нас повели на осмотр этой выставки. Там имеются залы, наполненные старинным и современным русским оружием: эта небольшая коллекция оружия пришлась бы по душе любому ценителю. Другие залы переполнены фотографиями и реликвиями, газетами и карикатурами, бюллетенями, плакатами и призывами к гражданской войне. Среди этих экспонатов, выставленных в больших витринах, украшающих залы, имеются некоторые довольно жутковатые: сцены уличных сражений, публичные расстрелы, фотографии трупов в ужасных позах. Имеется даже заспиртованное сердце с пулевым отверстием, которое хорошо видно на фоне фиолетовой плоти (Речь идёт о заспиртованном сердце Котовского, которое до войны хранилось в музее Дома Красной Армии — Прим. Ред.).
Зрелище такого рода не слишком повышает аппетит, особенно учитывая предстоящий ужин. С куда большим удовольствием мы принялись рассматривать загадочную фигуру Ленина, которая появляется на каждом углу здания. На одном портрете вождь изображен за своим рабочим столом добродушным, почти улыбающимся. Огромный портрет занимает всю стену лестничной площадки. Это образ хозяина дома, с которым приходится считаться для того, чтобы войти в этот храм большевизма.
Все присутствующие на ужине одеты в форму или вечерние костюмы.... Русские, если они не в форме, почти всегда одеты в белую рабочую рубаху, которая по такому случаю сшита из шелка или тонкого льна: вечерний костюм, который сочетается со строгим коммунистическим этикетом. И с дьяволом можно договориться...
Во время ужина музыканты услаждают наш слух итальянскими и русскими композициями, подобранными с большим вкусом. Меню также итальянско-русское. Подают великолепную икру, достойную старых имперских времен. Вино то же, что мы пробовали утром, из государственных кооперативов Крыма и южных областей.
Мы снова возвращаемся к обсуждению политики. Я спрашиваю у Баранова, как Советам удается сочетать антимилитаристскую политику Третьего Интернационала с грозным военным вооружением России, которое эффективностью и мощностью сейчас превосходит вооружения всех народов Европы. Я признаюсь моему собеседнику в том, что даже политический режим Германии времен Вильгельма II не казался таким исключительно военным, как политический режим советской России. О чем думают большевики? К какой войне хотят подготовиться? Баранов и его друзья отвечают, что Россия вооружается только для того, чтобы защищать мир. Я возражаю, что этот довод использовали все милитаристские государства в качестве оправдания войн, которые вспыхивали благодаря их трудам и стремлениям.
Какой из тех народов, что желали начать войну, не заявлял о своих мирных намерениях и не утверждал, что он лишь стремится защитить себя и гарантировать мир другим? Даже Наполеон постоянно заявлял, что его силой принудили к войне. Баранов продолжает настаивать на мирных намерениях своего правительства. Другие гости, сохраняя вежливый тон беседы, также присоединяются к обсуждению проблемы. Естественно, она остается нерешенной.
В конце ужина, в абсолютной тишине зала, где присутствует не менее трехсот человек, Баранов обращается с приветственной речью к представителям итальянского «Шторма». Его речь отмечена такой горячей сердечностью, таким чувством благосклонной дружбы в отношении нашего народа и нашего правительства, что производит на всех наилучшее впечатление...
Я отвечаю с любезностью, которая необходима при таком корректном и дружелюбном обращении. Однако я пользуюсь возможностью, чтобы напомнить о нашем великом вожде, предусмотрительно не упомянутом Барановым, и осыпать его похвалами....
Один секретарь нашего посольства в Москве переводит обе речи. И речь Баранова, и моя вызывают бурные овации присутствующих. Русские офицеры, стоя, приветствуют речи тройным громким «Ура». После выступления Баранова военный оркестр играет гимн российской авиации, после моего — Королевский марш. Все слушают стоя и аплодируют.
Почти в то же время русский унтер-офицер в соседнем зале приветствует своих итальянских коллег волнующей речью. Наш унтер-офицер Тассотти отвечает пламенной речью. Эхо аплодисментов доносится до нашего зала.
Ужин заканчивается в атмосфере величайшей сердечности. Уже полночь, и мы отправляемся отдыхать на железные кровати, в предвкушении программы, ожидающей нас на следующий день.
Однако не все хотят спать. Несмотря на поздний час, город кипит жизнью. Многие итальянцы разбредаются в разные стороны, чтобы понаблюдать вблизи за ночной жизнью. Красноармейцы, которые рассредоточены повсюду, несут исполненный почтения дозор. Но каждый может идти туда, куда пожелает. Нет такого района города, который итальянцам было бы запрещено посещать. Так же будет и на следующий день. Несомненно, что все, что мы могли увидеть самостоятельно, мы увидели.
На улицах Одессы нет недостатка в прелестных ночных бабочках. Свет не клином сошёлся. Напротив, говорят, что революция очень благоприятствовала развращению нравов. Широкому распространению сей древней профессии способствовало несколько факторов. С одной стороны, это безжалостная борьба коммунизма против института семьи как оплота буржуазного общества, с другой — официальное освобождение от предрассудков целомудрия, которое также считается одним из пережитков старого строя, который заслуживает осуждения. Однако основной причиной является тяжелое экономическое положение, при котором женщины лишены всех роскошных и элегантных излишеств, которые им так милы.
Однако не следует думать, что всемогущая большевистская полиция, у которой есть тысячи глаз и тысячи рук, пускает на самотек рынок коммерческого секса. Она выполняет функции контроля и надзора в той степени, которую считает необходимой. Так, например, меня информируют, что были отданы очень строгие приказы, запрещающие одесским дамам полусвета вступать в контакт с иностранцами. Мне также сообщают, что меры наказания для тех несчастных, кто осмелится нарушить эти приказы, будут очень суровыми. Первая степень наказания предусматривает срок в смешанной тюрьме, который может закончиться ссылкой в Сибирь.
Несмотря на все эти меры, предусмотренные полицией, я бы не взялся утверждать, что все приказы были соблюдены.
Естественно, женщины проявляют даже больший интерес к итальянским гостям, чем мужчины. Добавлю, что революция совсем не поубавила знаменитой красоты русских женщин, с их задумчивым взглядом и соблазнительной улыбкой.
Я засыпаю, охваченный смутной чередой образов, в которых переплетаются все впечатления этого отдельного дня.
Александр БАБИЧ