|
|
   |
На прошлом юбилее, 10 лет назад, я уже писал о любимой «Вечерке», вспоминал ее прекрасную команду.
Это была первая, а может, уже вторая волна вечеркинцев — талантливых, увлеченных, бесстрашных и остроумных людей под стать их руководителю — человеку, навечно оставшемуся в благодарной памяти нашего города — Борису Федоровичу Деревянко.
1981 год. Тайная мечта со школьной скамьи стать журналистом, отложенная «на потом» из-за появившегося искушения стать морским инженером, напомнила о себе через три года после окончания Водного института в период завершения «ценза» молодого специалиста в Черноморском морском пароходстве.
Прочитав в «Вечерке» о наборе слушателей в школу молодого репортера при редакции газеты «Вечерняя Одесса», я незамедлительно написал заявление о поступлении, не представляя себе, какой глубокий след это оставит в моей душе на всю жизнь.
Казалось бы, любительская школа, фактически молодежный клуб по интересам. Но нет! Необходимо было пройти что-то вроде профотбора — написать сочинение в виде небольшого очерка.
тогда проверял эти сочинения и докладывал о результатах редактору уже ставший легендой Одессы Евгений Михайлович Голубовский.
Помню с трепетом, спустя недели две после сдачи своего очерка, я позвонил с телефона-автомата Евгению Михайловичу и, получив заверения, что у меня «все хорошо», на следующий день отправился в «Вечерку».
Там уже вовсю шло распределение будущих молодых репортеров по «мэтрам журналистики», которые, как я потом понял, «таки да» таковыми оказались на самом деле.
Помню, я и моя напарница Лилия Шпильберг попали «под крыло» Дмитрия Васильевича Романова — ироничного и тонкого человека с внешностью литератора времен «серебряного века».
Потом долгие годы, когда я был уже при должностях, нас связывали теплые дружеские отношения. Наш интерес друг к другу был и профессиональным, и человеческим. У него ко мне — информационного характера, особенно в период, когда он был представителем газеты «Труд» в Одессе, а у меня — хотелось, чтобы в столичной прессе работа ставшего тогда для меня уже родным пароходства освещалась справедливо и профессионально.
Оба этих качества были у Дмитрия Васильевича, бесспорно, на высшем уровне. Но это было потом, а пока я с Лилией получил от Дмитрия Васильевича первое задание — изучить ход ремонта в одном из старых домов в центре города. В задание входили беседы с жильцами, работниками ЖЭКа, строителями и, конечно же, подготовка статьи.
Казалось бы, где работа финансиста, рассчитывавшего стоимость перевоза грузов недавно созданной паромной переправы Иличевск — Варна, и где ремонт старого ветхого дома со всеми прелестями жэковского отношения к его несчастным жильцам?
Эту работу Дмитрий Васильевич нам возвращал на переделку множество раз, а на наши упрёки в придирках он отвечал просто: «Поймите, это как деньги у вас в кармане — или они там есть, или их там нет!» Но мы спорили, доказывали свою правоту по каждой фразе.
Запомнилась реплика Дмитрия Васильевича о моей версии названия статьи.
Завидев засыпанные мусором виноградники в дворовых палисадниках с естественным добавлением пищевых отходов от самих жильцов и попавших в поле зрения пары крысят, я придумал, на мой взгляд, остроумное название статьи: «Крысы в винограднике», намекая на знание мною творчества немецкого писателя Леона Фейхтвангера и его бессмертного произведения «Лисы в винограднике».
Дмитрий Васильевич решительно забраковал это название, узрев в этом намек на нерадивых строителей и работников ЖЭКа. «Нельзя отождествлять людей, пусть даже и недобросовестных, с крысами! Это дурной тон, который не красит журналиста».
В этом был весь Дмитрий Васильевич — интеллигентный по своему образу и сути, по своему нравственному кодексу и журналистскому чутью.
Потом я, как переходящее знамя, попал в качестве «подмастерья» к не менее маститым журналистам: Аркадию Матвеевичу Межиковскому, Георгию Георгиевичу Грудеву. Боже, как же много мне дали эти люди!
В 1983 году меня закружил водоворот профессионального роста. Будучи по образованию инженером-эксплуатационником морского транспорта, я волею судьбы с самого начала производственной деятельности оказался на финансовой стезе.
Учитывая, что финансовых наук на моем факультете не преподавали, мне пришлось учиться этому на ходу. И, конечно же, увлечение журналистикой пришлось прекратить.
Связь с «Вечеркой» появилась неожиданно, буквально уже через пару лет.
1988 год — я уже заместитель начальника Черноморского морского пароходства по экономике, самый молодой за всю историю Морского флота СССР и самой крупной судоходной компании в мире на то время.
Тогда перед пароходством стоял вопрос — возвращать легендарного капитана Вадима Никитина, сосланного на север за нелояльность к власти, или нет?
Сложная задача: формально Никитин был изгнан из ЧМП из-за своеволия на должности капитана теплохода «Одесса». То дорогие фирменные костюмы членам судовой футбольной команды купит без всяких согласований, то шубы для женщин — работниц пассажирской службы, приобретет в нью-йоркских бутиках, то на глазах у богачей, отдыхающих на Каймановых островах, несанкционированно прокатится на водных лыжах с помощью судового катера. А главное — полный игнор партийных органов и руководства КГБ.
Дело в том, что Никитин своей профессиональной работой пассажирского капитана приносил стране колоссальный валовый доход. Особенно работая на американском пассажирском рынке.
Слаженный экипаж, обожание иностранных пассажиров, тесные контакты с американскими элитами, смелые решения на грани фола с точки зрения безопасности мореплавания. Конечно же, этот доход с лихвой перекрывал те небольшие, как он считал «шалости», с несанкционированными задачами, которые чиновники пароходства в бытность его работы там считали «растратами».
В период моей работы в ЧМП сосланного тогда уже в Северное пароходство (или Мурманское?) Вадима Никитина требовал вернуть Совет капитанов.
Активно подключился к этому и фактически возглавил борьбу за капитана Никитина Борис Фёдорович Деревянко — редактор «Вечерней Одессы». Он вёл борьбу яростно на страницах своей газеты.
Помню, тогда Виктор Васильевич Пилипенко, начальник Черноморского морского пароходства, поручил мне поднять финансовые рейсовые отчёты
т/х «Одесса» времён Вадима Никитина. И я честно это сделал.
Перелистывая эти отчёты, Пилипенко только приговаривал: «Да вот кто действительно ллойдовский капитан!»
Для меня, молодого человека, только вступившего в партию, такая реакция была неожиданной: такие нарушения и такая оценка!
А тут еще Борис Федорович со всей силой своего таланта и свойственной ему профессиональной настойчивостью обрушился на руководство ЧМП, оказывая на нас своё медийное давление.
И вот на заседании горкома партии начался «разбор полётов». В своем выступлении в защиту руководства ЧМП я критикую Деревянко, правда, делаю это очень своеобразно, цитируя цитату из Библии: «Кому много дано, с того много спросится…».
После окончания заседания ко мне подошел Борис Федорович и сказал: «Молодой человек, вы не хотите на неделе зайти ко мне в редакцию?».
Тут накатили на меня воспоминания о «Вечерке» в годы моей учебы в школе репортёров. Ну, конечно же, я хотел! Я как будто встрепенулся от сна: «Как же я так надолго забросил связь с восьмым этажом издательства «Чорноморська комуна». И я пришел! С бутылкой хорошего виски, как уже совсем морской человек.
С этого момента начиналась несколько странная дружба молодого руководителя с маститым редактором — седым бунтарём и маэстро от журналистики. Дружба, длившаяся восемь лет — до самой его трагической гибели.
Кстати, бутылка виски была тогда тотчас спрятана в шкаф и взамен оттуда была взята бутылка водки. «Не соответствует закуске», — пояснил тогда Борис Фёдорович, доставая из этого же шкафа уже заранее заготовленные докторскую колбасу, домашнее сало, банку со шпротами, помидоры и огурцы. Он ждал своих друзей. «Они мне не просто друзья, они мне собутыльники», — сказал мне тогда Борис Фёдорович.
Потом, спустя годы, я услышал эту фразу с экрана телевизора от Аллы Борисовны Пугачёвой. Только тогда я понял, что люди такого уровня интеллекта абы с кем не будут пить в узком кругу. Быть собутыльниками для таких людей, особенно в советское время, — это особое доверие.
В кабинете начали появляться и «собутыльники»: Валентин Меркачёв — знаменитый директор «Дзержинки», Леонид Котляров — начальник городского МВД, Сергей Бойченко — руководитель Одесского управления по охране тайн в печати, земляки Бориса Фёдоровича по родной Ивановке.
Сколько интересного я узнал за этим столом, сколько мудрых советов и шуток услышал!
В тяжелые для меня и моей семьи годы «кудюкинщины» эти посиделки не прекращались.
Теперь с такой же яростью, как и в период борьбы за Вадима Никитина, а тогда власти не прислушались ни к мнению пароходства, ни к Деревянко, Борис Фёдорович яростно вступился за нас.
Помню, как они вместе с моим отцом ездили в Ивановку за продуктами: мясом, молоком, яйцами. Брал их тогда Борис Фёдорович у своих друзей по «смешным» ценам, а для нас в годы моей безработицы это было огромным подспорьем.
К борьбе за ЧМП Борисом Фёдоровичем была привлечена замечательная журналистка Римма Зверева. Профессиональная, тонкая, очень взвешенная и при этом маленькая мужественная женщина.
Риммы уже давно нет с нами, но сколько уроков я получил от неё — уроков вдумчивого и бескомпромиссного отношения к делу!
Я всю жизнь буду благодарен прекрасным журналистам, благородным людям той плеяды «Вечерней Одессы» за поддержку и, главное, — за годы общения, обогатившие меня духовно и чувственно. Также благодарен команде «Вечерки» за то, что не забыли меня и вернули в круг своего общения — Олегу Суслову, Ларисе Бурчо, Доре Дуковой, Анатолию Мазуренко и многим-многим другим — за то, что привлекли меня к конкурсу «Люди дела» памяти Бориса Деревянко в качестве члена жюри.
И вот, опять я в родной для меня «Вечерке». Уже не так часто, как когда-то. Но всё то же тепло, всё та же атмосфера и всё те же родные образы видятся мне в коридорах и комнатах восьмого этажа.
Сергей НИКУЛИН