|
|
   |
Не могу оставаться равнодушным к судьбам людей, о которых идет речь в статье «Мы играли со смертью в рулетку», опубликованной в «Вечерней Одессе» 27 января с. г. В статье рассказывается об экипажах земснарядов, которые, проводя дноуглубительные работы в акваториях портов, почти ежедневно сталкивались с боеприпасами, оставшимися после войны. Сейчас оставшиеся в живых члены экипажей живут не очень богато, многие из них нуждаются в материальной помощи. Поддержать их в нынешней не очень легкой жизни могло бы присвоение им статуса участников войны, чего они и добиваются. Но у чиновников нет желания разобраться. Председатель комитета по делам ветеранов войны В. Сушкевич уже трижды ответил отрицательно и отфутболил решение вопроса Министерству обороны. Конечно, легче отказать, чем разобраться и настаивать на положительном решении. Чиновники не видят разницы между обычными техработниками и теми, кто служил на земснарядах. А ведь речь идет о специализированных судах, о тяжелом и опасном труде их экипажей.
Прекрасно понимаю, о чем пишут эти мужественные люди, профессионалы в своем деле. Я окончил Одесское мореходное училище технического флота. В 1957 году проходил практику машинистом на земснаряде «Омега» в районе Каховского моря. Первый раз столкнулся с опасностью, таившейся на дне моря, в 17 лет. Позже снаряды и мины встречались мне на дноуглубительных работах — в районе Кронштадта, на реке Конка. Платили нам «гробовые», люди постоянно находились в напряжении, в ожидании взрыва.
С первых дней войны многие суда «Черномортехфлота», переоборудованные в тральщики, занимались тралением мин и их уничтожением. Суда работали по инструкциям, разработанным Генеральным штабом Военно-Морского флота СССР. Знают ли об этом в Министерстве обороны? Как доказать слугам народа, что работа этих людей была сопряжена со смертельной опасностью? Ведь в годы Великой Отечественной войны причалы, пирсы, бухты, каналы, акватории портов и нефтегаваней были ареной ожесточенных боев. Вскоре после освобождения Одессы за первые 42 дня работ со дна моря было извлечено 24 тысячи артиллерийских снарядов, 987 авиабомб, 87 фугасов. На Сухом лимане под Одессой техфлотовцы подняли со дна бутылку с запиской, где писалось, что, несмотря на свирепый артиллерийский и минометный огонь, третий батальон 3-го полка морской пехоты небольшим количеством сдерживал наступление многочисленных частей врага. Дно лимана было нашпиговано минами, снарядами, авиабомбами, останками погибших кораблей с боеприпасами. Это оружие из-за долгого пребывания в морской воде в десятки раз чувствительнее к взрыву, чем на суше. Очень часто очередной черпак земснаряда поднимал с морского дня мины и снаряды, ежеминутно грозившие взрывом.
На земснарядах «Совгрузия» в 1946 году и «Ирбен» в 1966 году во время дноуглубительных работ произошли взрывы снарядов. К счастью, никто не погиб, но суда и некоторые члены экипажа на длительное время вышли из строя. В середине 70-х годов черпаки земснаряда «Волхов» во время дноуглубительных работ на Сухом лимане не раз вместе с грунтом поднимали смертоносные мины и снаряды.
Спустя 50 лет после окончания войны, в феврале 1995 года, во время дноуглубительных работ на подходном канале в акватории Одесской нефтегавани совершенно неожиданно черпаки земснаряда «Цюрупинск» вместе с грунтом подняли со дна моря на поверхность более 200 снарядов. Думаю, этот «арсенал» мог бы повредить порт и город. Первыми со смертельной опасностью сталкивались именно члены экипажа земкаравана и водолазы, которые входили в штат экипажа, а потом подключались саперы.
Хочется верить, что многие из тех людей, которые рисковали жизнью, очищая морское дно от смертоносного оружия, еще живы. Они заслуживают того, чтобы государство относилось к ним с уважением и заботой.
Анатолий Мошнянский. Пенсионер