|
|
   |
Малиновский районный суд Одессы стал местом, которое интереснее посещать, нежели иные театры.
Слушание дела о хищении картины Айвазовского «Морской вид» проходит уже свыше 150 часов, и судья Леонид Личман в общении с журналистами признается, что ему самому еще далеко не все ясно, где уж постороннему человеку разобраться...
Разбираться действительно должен суд, а поскольку процесс открытый, за ним можно наблюдать, попутно делая какие-то лежащие на поверхности выводы. Все мы, в конце концов, граждане этой страны и налогоплательщики, и нам совсем не безразлично, куда же деваются принадлежащие народу произведения искусства, хранящиеся в украинских музеях.
Когда-нибудь материалы этого дела смогут стать основой для захватывающего детектива, к тому же с непременной любовной интригой...
Это только в старом кино с Одри Хепберн элегантные грабители с не менее элегантными подружками лихо грабят музейную коллекцию (разумеется, из наилучших побуждений), и им за это ничего не бывает. В жизни можно ни сном ни духом не ведать о том, что красивая история любви приведет к череде жестких допросов...
Харьковчанка Н., известный в городе врач, подпала под подозрение в совершении кражи «Морского вида» и ряда других музейных раритетов, поскольку ее возлюбленный, харьковский коллекционер и антиквар Вадим Гужва, был задержан с поличным: свернутая в рулон и запечатанная в пакет картина, похищенная в июне 2005 года прямо из зала Одесского художественного музея, находилась под сиденьем его автомобиля «Опель-Астра». К тому же ряд показаний против женщины дал другой участник кражи, ныне находящийся в местах лишения свободы Игорь Филоненко. Этот парень приметной кавказской внешности (по его словам, отец у него грузин) даже имел запасной ключ от машины Вадима, то есть теоретически мог без его ведома подложить краденое. Об истинном характере отношений Филоненко и Гужвы можно только догадываться. Н. рассказывала, что ее смущало навязчивое присутствие молодого человека, который вел себя, точно «старший сын в семье», постоянно просил у Вадима денег. Ей чудилось, что Игорь вовлекает ее любимого «во что-то противозаконное», и наедине с Вадимом женщина возражала против участия парня в их совместных поездках.
А поездить пришлось немало. Влюбленные и познакомились-то в поезде. Вместе с детьми (Н. одна воспитывает дочь, Вадим решил отдохнуть со своими двумя сыновьями) отправились на лыжный курорт, и встреча показалась судьбоносной. Они и впрямь оказались людьми сходных духовных поисков: оба любили кататься на лыжах, плавать, бродить по музеям. Чувствовали себя одной большой семьей, подружились с детьми друг друга. Вадим оплачивал совместные путешествия в Крым, Закарпатье, в Москву и Петербург, в Польшу — и все это за каких-то несколько месяцев. Позднее следователи назовут Н. содержанкой Вадима, что вызовет у него рыцарское негодование: она уважаемый специалист и хорошо зарабатывает, он просто вел себя в отношении совместных расходов, как подобает мужчине. Н. знала, Вадим — очень квалифицированный эксперт по антиквариату, кроме того, он вложил деньги в парикмахерский салон в Харькове, в компьютерный клуб в Польше, еще в ряд заведений, и все это дает ему возможность не испытывать финансовых затруднений.
Сложно представить себе, чтобы интеллигентная женщина в одночасье решилась «стоять на цинке» в музеях и антикварных лавках, как на том настаивает Игорь Филоненко. Н. подтверждает алиби Вадима Гужвы на момент кражи картины Айвазовского — они оба находились в Евпатории на отдыхе с детьми, что могут подтвердить тренер по теннису, квартирная хозяйка, общие знакомые — сотрудники санатория, куда влюбленные ходили делать зарядку и договариваться о проведении лечебных процедур.
«Опель-Астра», при всем уважении, не вертолет, и вряд ли возможно лечь спать в Евпатории, в два часа ночи украсть картину в Одессе, а в шесть утра выйти опять же в Евпатории на зарядку.
В ночь с 19 на 20 июня 2005 года, когда «Морской вид» был похищен, в Евпатории на мобильный телефон Вадима поступил какой-то звонок, утверждает Н. Антиквар, в свою очередь, утверждает, что звонка не слышал, а эсэмэску, отправленную Филоненко после неудачного звонка, утром получил. Игорь Филоненко просил денег на билет из Одессы до Александрии, где проживает постоянно. Вадим предложил выслать ему 50 гривен, но Игорь просил якобы на два билета — для себя и для двоюродного брата, который повредил ногу. Вадим после обеда все же выслал ему 150 гривен, и считает это уликой в свою пользу.
Комичность ситуации усугубляется тем, что на тот момент «в кармане» у Филоненко была картина, чья стоимость, напомним, на то время приравнивалась к миллиону гривен.
с непременной любовной интригой...
Во время реконструкции преступления Игорь Филоненко поразил своей наглостью сотрудников Художественного музея, в присутствии правоохранителей пообещав им вернуться и украсть еще что-нибудь...
Вадим Гужва настаивает на проведении новой реконструкции с участием музейщиков. Судя по видеозаписи, не учитывались показания последних касательно сильного удара о стену, его могла произвести большая картина, к которой крепился «Морской вид». Одно аккуратно вынутое стекло злоумышленники успели протереть, а второе уронили и разбили, не протерев, и на осколках обнаружены отпечатки пальцев, не принадлежащие ни Гужве, ни Филоненко. Соучастником явно был некто третий.
Как утверждают видные эксперты мира, музейные кражи совершаются при помощи либо самих музейщиков, либо охранников. Вадим Гужва настаивает на том, чтобы дополнительно был допрошен охранник, позволявший себе болтать с группой молодых людей (установлено, что среди них был и Филоненко) о тонкостях сигнализационной системы. Наконец, нет ясности относительно того, кто и в какой момент отключил датчик, который должен был сработать, когда злоумышленники снимали со стены картину Айвазовского.
Да и мог ли сам Гужва (забудем на миг о его алиби) в свои не юношеские годы забраться в музейное окно, как сказано в описании реконструкции преступления, «не до конца, ноги были видны со двора» и при своем малом росте из столь неудобного положения стащить картину? Глупо выглядят и показания Филоненко, согласно которым Гужва, находясь в музейном зале, примеривался к большой картине Боголюбова, пытаясь выломать ее из рамы (?!), а после похищения картины Айвазовского чуть ли не с мясом оторвал раму с биркой и выбросил ее в кусты (потом раму обнаружили у моряка, запасливо притащившего ее домой, вместо того, чтобы принести в милицию, как то диктует совесть законопослушного гражданина). Мог ли так поступать с шедевром антиквар? Есть все же разница между профессионалом и необразованным недорослем, извините за грубость...
Игорь Филоненко сделал заявление, будто выполнял чье-то «спецзадание», внедрившись в бандитскую группировку, и докладывал своему «начальству» о перемещениях картины Айвазовского, которая побывала в России, а затем была найдена в машине у подследственного. На вопрос следователя, не входило ли в программу его задания предотвращение преступления, — предпочел не отвечать.
Версия Гужвы иная: сотрудники Кировоградского УБОПа, они же заказчики похищения, не сумели сбыть картину в России, тогда решили ее «найти», получить повышение по службе (что и произошло). Обвинить же решили его, чью коллекцию можно при этом спокойно конфисковать. И та же банда в погонах якобы похитила картину Поленова «Утро в монастыре» из Севастопольского художественного музея имени Крошицкого три месяца спустя после того, как «приделала ноги» картине Айвазовского в Одессе.
Мария Гудыма