|
|
   |
Константин Ильницкий — одессит, журналист, почетный работник морского транспорта Украины, главный редактор журнала «Порты Украины». Историк по образованию (окончил Одесский университет имени И. И. Мечникова), в журналистике работает с 1983 года: сначала корреспондентом, затем заместителем редактора газеты «Моряк», а с 1995 года — главным редактором журнала «Порты Украины». Является директором издательства «Порты Украины» и главным редактором журнала «BlackSeaLines».
В настоящее время Константин Ильницкий работает также главным редактором «Морской энциклопедии Одессы», выход которой планируется осенью нынешнего года. Издание будет содержать порядка 2 тысяч статей и так называемых «капсул», отображающих все аспекты бытия Одессы как морского города на всем протяжении ее истории.
Константин Алексеевич — председатель оргкомитета Черноморского контейнерного саммита, председатель оргкомитета Национального морского рейтинга Украины.
А стихи начал писать около двух лет назад...
Константин Ильницкий
Жизнь так прекрасна. I lоve you —
И шрифт, и опечатки.
И я ловлю ее, ловлю
Остатками сетчатки.
На всех страницах раструблю,
В любой формат оправлю,
И я люблю ее, люблю,
Хоть верстку не исправлю.
Все было сверстано давно,
И раб читает бегло,
Хоть букв мышиное зерно
Еще не знало кегля,
Все было сверстано вперед.
Я среди строчек вырос.
И попадал я в переплет,
В пергамент и папирус.
Я в даль офсетного листа
Заплыл, подобно Ною,
Чтобы все время наверстать,
Прожитое не мною.
Я все мгновенья в точку сжал.
Арбат прорезал Трою.
Иоганн Кеплер хохотал
Над черною дырою.
И здесь царил торговый люд:
Валютные мистерии,
Где буквы оптом продают
И на развес — империи.
Пусть будет так. Я в жизнь влюблен.
Иллюзий не питаю
И безысходность всех времен
Глотаю и глотаю.
На далеких на Сейшелах
Под развесистым бананом
Завязали отношенья
Параллель с меридианом.
И путевки те в рассрочку,
Туристический каприз,
И далось же в этой точке
Им негаданно сойтись.
В этой точке жарки ночки,
Крепок грог и сладок сок, —
В этой точке на песочке
Завязали узелок.
А поблизости в Рязани
Видим ту же канитель,
Но другой меридианин
И другая параллель.
От Москвы до Магадана,
От Орла до Коктебеля
Вертикаль меридианов
Оплетают параллели.
Горизонтами обужены,
Но инстинктами крепки,
Спозаранку, после ужина
Вяжут, вяжут узелки:
Как в авоське — вся планета.
Озадачены весьма,
Мы гадаем о секретах
Узелкового письма.
Не сулила пощады
Простым ротозеям
Инсталляция ада
В севильском музее,
Потому что весь день,
Исключая сиесту,
Стерегла его донна
Лусия Селеста.
Изъяснялась Лусия
Несколько странно:
«Из России? Россия
И прочие страны —
Это вещи пустые,
В аду им не место,
А вот души простые
Или даже Селеста
Очень могут попасть,
Хоть и в праздник пасхальный,
Ведь у Бога есть власть,
А грехи персональны.
Измерять, правда, сложно,
Насколько вы грешны.
Шум и гам, неотложка,
Родня безутешна»...
И, прищуривши веки,
Вдруг вздохнула Лусия:
«Бог всегда в человеке...
Очень больно в России?
Рай — безгрешным отрада,
Но страшна в этом мире
Инсталляция ада
В каждой квартире».
И тогда потрясенно
Мы у донны спросили:
«Вы, наверно, не донна, —
Вы Санта Лусия?».
И в аду, на ходу,
Услыхали ответ:
«Not yet!»*.
Генные сумерки, матричный мрак.
Марионеток не выдаст сноровка.
Кто я, откуда? Проверить мне как,
Где же я самость, а где кодировка?
Эти порывы стыда и вины —
Я ли? А, может быть, сбои программы?
Снится мне мама с глазами жены.
Снится жена с полупрофилем мамы.
Будни бомбит эротический спам.
Мыслегрехи — для души метастазы.
Думал, стихи сочиняю я сам,
Но притворялися рифмами паззлы.
Генные сумерки, матричный мрак.
Я ли хочу или кто это хочет?
Можно подбросить на счастье пятак
И поглядеть, что он мне напророчит.
Сумерки. Лето. Толпа у бювета.
Тлеет скандал, раздраженные лица.
В старый колодец бросаю монеты.
Отзвука нет. Но можно напиться.