|
|
   |
Такого не припомнят даже театральные старожилы: двойная премьера! Две пикантные комедии Вуди Аллена в Одесском академическом русском драматическом театре публика смотрела два вечера подряд, 8 и 9 июля. Следующий показ дилогии на одесских подмостках запланирован на 22 и 23 июля.
Это первое прочтение драматургии знаменитого голливудского насмешника на одесской сцене. Собственно, нет никакой необходимости непременно смотреть обе «смешные трагедии», сюжетно они никак не связаны. Вполне добропорядочные герои Вуди Аллена наверняка даже не знакомы друг с другом, хотя и живут в одном городе — Нью-Йорке. По мысли автора, в различных районах этого самого любимого для него города супружеские измены происходят по-особому. Но для того, чтобы оценить все тонкости этих различий, нужно знать хотя бы в общих чертах, что характерно для жителей конкретного района. Увы, знания нет ни у постановщиков, ни у артистов, ни у значительной части публики, никогда не бывавшей в Городе Большого Яблока.
Кстати о яблоке. Сценография Григория Фаера обыгрывает этот мотив — яблоки красуются в многочисленных фруктовых корзинах, присутствуют на копиях знаменитых полотен (даже «Девочка на шаре» превращена в этакую «Девочку на яблоке»). Многие зрители недоумевают: причем здесь яблоко? Спектакли никак не объясняют этого, просто иллюстрируют расхожее выражение. Приходится уточнить, что Городом Большого Яблока (The Big Apple) Нью-Йорк стали называть еще в двадцатых годах прошлого столетия. Почему? Существует несколько версий, и все — комплиментарные. В частности, джазовые музыканты говаривали: «На древе успеха много яблок, но если тебе удалось завоевать Нью-Йорк, тебе досталось большое яблоко». Нечто похожее утверждали и жокеи того времени относительно скачек — нью-йоркские скачки были самыми масштабными, важными, престижными, участие в них было сродни лакомству.
А еще яблочный мотив возвращает к античному «яблоку раздора». Что такое супружеская измена, как не попытка определить самого прекрасного, предпочтительного партнера? Ну и, само собой, яблоко искушения с древа познания добра и зла, о котором говорится в Ветхом Завете, — как велик бывает искус предаться любви с кем-то, кто не состоит с тобой в постылом супружестве... При этом измена не всегда означает конец любви. Авторы спектакля, заменив труднопроизносимое название «Централ Парк-Вест» на «Из жизни Большого Яблока», не делают смысл зрелища понятнее. «Тараканьи бега любви» — так изменили «родное» название второй пьесы, «Олд-Сэйбрук». Есть еще пьеса на ту же тему «Риверсайд Драйв», но ее к постановке не приняли — куда ж еще? Между тем, возможно, было бы гораздо интереснее сделать одну постановку с калейдоскопом сюжетов из жизни обитателей разных районов Нью-Йорка, и чтобы при этом все герои не выглядели, как наши эмигранты на Брайтоне, разодетые в пух и прах (на генеральных репетициях, когда актеры были облачены в повседневную одежду, они хоть на коренных американцев походили)...
Возможно, у зрителей, никогда не бывавших в Нью-Йорке, возникало бы меньше вопросов, не окажись перевод, осуществленный Олегом Дорманом, таким неудачным. Литературный обозреватель Василий Максимов пишет о сборнике пьес Вуди Аллена в данном переводе: «По прочтении книги возникает единственная претензия — к качеству перевода, который откровенно слаб и порой напоминает подстрочник. Английский текст настолько просвечивает из-под русского, что иногда теряется смысл реплик героев, а знаменитый вуди-алленовский легкий юмор настолько прибавил из-за перевода в весе, что осмысливается зачастую не сразу».
Вот так: легкий юмор прибавил в весе. А в итоге вместо Вуди Аллена возникает что-то вроде Рея Куни (яркий образец — пьеса о чересчур женатом таксисте, которую так обожают всяческие антрепризы).
«Терпеть не могу русские пьесы. Ничего не происходит, а деньги дерут, как за мюзикл», — говорит герой пьесы Вуди Аллена «Олд-Сэйбрук». В предложенных вниманию зрителей двух спектаклях уж точно ничего не происходит, все произошло раньше, все измены, все интриги, просто на глазах у публики герои выясняют подробности...
Конечно, по сравнению с невразумительной «Бродвейской историей» в постановке Нила Флекмана (театру, слава Богу, хватило мужества снять со сцены эту самую «громкую» премьеру сезона), два спектакля московского режиссера Михаила Чумаченко — несомненная вершина. По крайней мере, все артисты находятся на сцене (а не в зале или буфете), и понятно, кто кому кем приходится. Но все же безыскусная простота — не совсем тот ключ, который способен открыть дверцу в мир умницы Вуди Аллена. К счастью, одесские артисты по мере сил расцвечивают канву своей роли, преодолевая слабый перевод и лобовые, фронтальные, а порой и пошлые мизансцены. Взять хотя бы спектакль «Тараканьи бега любви». Народный артист Украины Олег Школьник (Хэл) проникновенно произносит свои реплики о том, как на самом деле нуждаются в освежении чувства в браке, и ему сочувствуют и те зрители, которые хлебнули разочарования, связав себя семейными узами, и те, кого минула чаша сия. Заслуженный артист Юрий Невгамонный в роли писателя Макса вызывает стойкую ассоциацию с самим автором, Вуди Алленом, — тут и сходство внешних параметров, и присущая актеру ироничность, и многое другое, что позволяет пожалеть о небольшом количестве времени, проводимого исполнителем на сцене.
В спектакле «Из жизни «Большого Яблока» достоверен и ярок заслуженный артист Анатолий Антонюк (Сэм), вот такой мэн мог забежать на какой-нибудь Брайтон из Централ Парк-Вест, всех расфуфыренных цыпочек смутить, обаять, переколбасить, поматросить и бросить. Нет, хоть и маленький у нас город, но классные в нем встречаются артисты, режиссуры достойной им недостает, и с этим, похоже, ничего не поделаешь...
Мария Гудыма. Фото Олега Владимирского