|
|
   |
О презентации книги стихотворений Алены Щербаковой «Хранитель шагов» в нашей газете была публикация 17 июня нынешнего года. Наш постоянный автор, поэт и прозаик Игорь Потоцкий высоко оценил творчество молодого автора. «Алена Щербакова творит стихи, повинуясь высшей формуле искусства — интуиции. При этом ее речь открыта, ибо ее душа кочует, а еще она описывает не только саму жизнь, но и ее отражения. И они напоминают «свет, струящийся из тени», — писал он в той публикации.
Сегодня мы знакомим читателя с новыми стихами Алены.
Большие камни теней как ворота в город,
Где был сокрушён Голиаф,
где закат — кагором
Сползает по крышам,
течёт в разверстое горло
Труб и колодцев, на миражи расколотых...
Здесь выживает засуха или сырость,
Жажда сменяет жажду
То некрасиво, то великолепно,
Кругами сходит бессильно...
Камни теней встают на дыбы — но осыплются.
И одномерность презрев, я тебя касаюсь,
То кожей, то звуком, упадая по самый
Глоток —
И спина тростника выгибается,
как Вирсавия при виде Давида;
Дождём осыпается сад,
Пустыня сжимается в точку и — падает
В море...
До сиесты здесь капли на траве —
Смерти пикадор позже захлопочет.
Видишь, как на нас движется рассвет
Вывернутой вспять, наизнанку ночи.
В юношах есть пыл, но одна дуэль
Выставит пробел над судьбой романа, —
Встретиться с собой сам едва успел,
Растопив камин с жаждой пиромана.
Боль сильней страстей, в прозе —
дышит боль,
В сердце — слышит зверь, комната искрится,
В хронике погони — бомба, бред, гобой,
Не писатель здесь, мир — самоубийца.
Есть ещё рассвет закланных идей,
Исповедь от скверн и зачатья мука;
Не взведён курок у виска потерь,
Не дрожит ружьё в зеркале испуга...
Это ещё безысходная радость
Мыслей, эмоций и прочего льда,
Предощущение, зыбкая сладость
Долгой прогулки твоей — навсегда.
Сквозь круговое молчание ночи,
Пальцы реальности — падаешь сквозь
Плоть её всю, чей корсет оторочен
Узкой каймой тишины и гипноза.
Поскольку сути выявляют разность,
А встреча встрече рознь и пустота,
Поэзия есть подлинности праздник
И трижды — одиночество листа.
Подумаешь, как будто нет зацепки
(Слагаемых — метаморфоз улик)
И ночь срывает запахи, как слепки
Посмертные с вещей, их формы длит...
Так на алтарь немыслимого звука
Ложится слова вещая игла,
Освобождая вещи от испуга
И превращенью возвращая власть.
* * *
Исчезающий, Пляшущий в красном дыму,
В белом фраке под шорох моих сигарет,
Я на шаг подойду — и тебя обниму
В ослепительный полдень, которого нет.
И в готической вазе моей мастерской
Проплывёшь, Оформитель теней,
без труда,
Мы с тобой совпадём —
внутривенной тоской
Во всемирный праздник Чужих Никогда...
Это не спутаешь ни с одним из возможных тех,
Чья дактилоскопия впечаталась в остров
сердца.
К чему нельзя привыкнуть — тем лишь
и можно согреться
Так и к твоим губам, любимый,
что возвеличивают мое тело
Я читаю советских поэтов,
древних и иностранных, —
Лучший учебник истории и толковый религии.
А знаешь, в море самое главное — Океан,
Об этом, сходя на сушу,
точно знали великие;
И они говорят мне: «Мы слишком долго
шли в степях, чтобы учиться ждать,
И слишком часто бросались на зов,
что принимали за голос.
И если земля под ногами не грунт —
а поток, расходящийся полосами,
Тогда, встречаясь со смертью,
можно не умирать...».
Все размышленья о прошлом едва ли
приблизят к ним,
Поскольку такая близость свойственна
области тайного.
И то, что меняет нас навсегда, —
больше качество, чем испытание,
И чувство моря растет во мне —
безысходней, непоправимее.
Алена Щербакова