|
|
   |
В субботнем номере мы опубликовали большой очерк Беллы Кердман с этим названием. Живущая нынче в Израиле известная одесская журналистка встретилась там с бывшей женой и сыном художника Валентина Хруща. В публикацию не вместились вставленные в материал воспоминания Вики Хайциной о тех далеких годах, когда они с Валей Хрущом жили в ее полуподвальной квартире на улице Чижикова. Сегодня мы публикуем эти воспоминания.
«Я никогда не смела заикнуться, что у меня нет денег, чтобы накормить ребенка и его, а также гостей, которые всегда были в доме. Если у меня в кармане был рубль, я выкручивалась, как могла. Мы с Димой на море собирали мидии и готовили плов. Я была юродивой в отношении денег, цепенела от неловкости, когда надо было попросить взаймы 25 р. до получки. Валя же говорил: «Еще не вечер!». И обязательно кто-нибудь из его поклонников приносил то вязку бычков, то колбасу.
Коля Зеленый (Кела) обожал Валю, возил его в парную и всегда приносил коробку пирожных из ресторана «Море». Первое пирожное он бросал нашей собаке, боксеру Билли. Коля написал роман «Порто-франко». Его суть: если Валик хоть раз придет в назначенное время, а это ему никогда не удавалось, то быть Одессе городом свободной торговли. Он приводил длинные цитаты из Ницше, Сартра, Камю, Фолкнера, Толстого и Достоевского в осуждение легкомысленного поведения Хруща. Коля был единственным человеком, который страдал, как и я, от разлуки с Валей...
Гости у нас появлялись с утра, раньше, чем я открывала глаза. Они сидели на веранде, курили, наводили туда-сюда свои объективы. Я пробиралась, как вор, мимо них в туалет. Привести себя в порядок в таких условиях было трудно. У меня душа уходила в пятки в дни домашних выставок, когда стрелки-указатели «в кв. №1» начинались уже с улицы. Люди шли толпами, в основном — коллекционеры. Помнится, даже из ленинградского андеграунда были — Курёхин, группа «Арсенал» с Алексеем Козловым. Рома Карцев часто заходил, когда они с Витей Ильченко репетировали недалеко от нас, в Доме офицеров. Иностранцы бывали, в частности, Джордж Файфер из журнала «Континент». Этот являлся с веником, и они шли с Валей в баню на Чижикова. Однажды Джордж вернулся в огорчении, сказал, что «мазупы», т.е. мазута, нет, и потому баня не работает, а истопник пьяный. И, разумеется, посещали нас разные «в штатском». Приходила Кира Муратова. Я думала, она предложит Вале написать картину к какому-то фильму. Но он сказал: «Я пообещал ей выдрессировать крысу». Думаю, это был замысел к фильму «Дети подземелья». В ужас пришла от этой очередной затеи Вали.
Как-то пришли к нам из съемочной группы «Раба любви». У Вали были удивительные вещи, приобретенные на «Староконке»: сапоги английских колонизаторов, воспетые Киплингом, узконосые ботиночки из коричневой замши и т.п. Позаимствовали для съемок, и — с концами. Хорошо, что я сдуру не отдала любимое кресло-качалку. Мы его, уезжая, подарили Келе.
Валю много расхваливали, он себя раздаривал. Реставрация, определить возраст иконы — подобные задачи решал на ходу, с усмешечкой. Он был безотказным и бесконечно добрым. Друзьям, которые пришли за советом, что подарить известному дирижеру, за один вечер смастерил палочку — «японскую», с иероглифом и в футляре. Я его спросила: «Что обозначает иероглиф, ты хоть знаешь?», Он ответил: «Кажется, плохое слово».
От бесконечных посиделок, отсутствия работы и безденежья Валя решил бежать с нами из Одессы под Очаков. Он там сперва купил развалюху, где вознамерился организовать производство амфор типа греческих. А затем еще и дом — на взятые взаймы деньги, кажется, за 1500 р. Я была в ужасе: как это можно будет вернуть?! А он собирался стать фермером. Прожекты были такие, что я не представляла себе, как распоряжусь богатством, которое на нас свалится: гончарка, ульи, куры и т.п. У Вали была книга секретов ведения хозяйства ХIX века. Он задумал по тем рекомендациям создать цех по производству салями. В рецепте значился и такой компонент: мясо осла. Как-то, к нам приехал дагестанец со шкурами для продажи. Кто и почему дал ему наш адрес, ума не приложу. Так вот, ему Валя заказал... «партию ослов»! Это был апогей его одесских подвигов»...
И еще одно продолжение темы. Как часто бывает, когда о давно прошедших годах пишут по чьим-то рассказам, в материал попадают досадные неточности. Память — штука загадочная, и каждый помнит так, как помнит... Считаем необходимым привести уточнения некоторых деталей, сделанные Евгением Голубовским.
Валентин Хрущ окончил Одесскую художественную школу имени Костанди. Учился у Олега Зайцева. Затем около года был вольнослушателем в училище. У Егорова учился дома, т.к. Егоров дал ему возможность жить в своей мастерской. Фраерман умер в 1957 году, Хрущ у него не учился. Картины Хруща не были первыми, продававшимися на Западе. До него в квартирных выставках в Москве, а потом в Мюнхене хорошо продавались Ануфриев, Басанец, Стрельников, Маринюк и Ястреб. «Заборная» выставка была не на тылах оперного театра, а, по сути, на заборе перед его главным фасадом, установленным, так как шел ремонт. Выставку они не назвали «Хрущик+Сычик», а написали мелом на заборе, кто есть кто. Это уже потом в статьях так обозвали выставку. Валерий Басанец, тишайший из тишайших, не был участником «заборной» выставки.