|
|
   |
В Арт-центре Александра Коробчинского (Пушкинская, 32) открылась выставка работ известного чешского художника Михаила Щиголя, глубоко связанного с нашим городом, — отсюда родом его родители, здесь прошло его детство.
Выставочное пространство пронизано напряженностью, здесь просто нет легких для восприятия полотен и уж точно не пахнет соцреализмом, приверженности к которому требовало от художника время. Известно, что первая персональная выставка Щиголя состоялась в 1969 году в Киеве, но уже через день была закрыта — после визита чиновника из министерства культуры. Вторая выставка, состоявшаяся в 1974 году, продлилась 3 дня. Не было бы счастья, да несчастье помогло: трагически ушла из жизни супруга, Михаил остался с больным ребенком на руках. Эмигрируя в 1990 году в Чехословакию, искал не счастливой жизни для себя, а врачей для сына.
Именно в эмиграции к нему пришел успех. Наверное, сыграла роль генетическая тяга чехов ко всему трагическому, таинственному, мрачному. Растерзанные души и мятущиеся тела на этих картинах вызывают напряженное состояние у зрителя. Казалось бы, кто такое повесит у себя дома? Но нет, есть такие. На сегодняшний день у Михаила Щиголя — свыше 100 персональных выставок в Чешской Республике, Австрии, Германии, США, Италии, Бельгии, Словацкой Республике и Украине. Вот и в Одессу, город своего детства, художник приехал в сопровождении чешских коллекционеров, увлеченных его творчеством. На выставке представлено около 100 полотен художника, написанных в период с 1990 по 2011 годы.
— Когда появляется меценат, художник в него влюбляется, — признался Михаил Щиголь. — И даже начинает дарить ему работы. В Чехии было немало примеров, когда влиятельные особы опекали живописцев и скульпторов. Например, граф Шпорк был меценатом великого скульптора барокко Матиуша Брауна. И хотя считается, что художник творит для себя и его интерес где-то выше, я всегда ищу контакта и одобрения у своих зрителей. Для меня главное очарование живописи в том, что в ней есть тайна. Живопись, которая заранее просчитана, существует перед твоими глазами и ее остается только нарисовать, меня не привлекает. Подходя к чистому холсту, я порой чувствую полную беспомощность, уверенности в успехе нет. Это что-то вроде приключения, открытия нового континента. Не могу сказать, будто творю для всего человечества, — когда пишу картину, думаю о близких мне людях.
Самые безмятежные и спокойные работы мастера связаны именно с Одессой, например, «Прогулка со слоном» — оставив позади пляж, двое маленьких братьев гуляют, держась за руки, а за ними на веревочке едет игрушечный слоник на досочке с колесиками.
— Тема свободы пришла к нему из детства, — комментирует искусствовед Ольга Тарасенко. — Он сохранил в себе частичку детства, память о том, какими счастливыми были прогулки рука об руку с братом. Когда мы еще дети, у нас нет защитной оболочки, скорлупы, мы легко проницаемы как для хорошего, так и для плохого. Хороший художник всегда проницаем, всегда открыт и беззащитен, а если он облачен в латы, это уже не художник. Открытое сердце, эмоциональный и духовный опыт Михаила позволяют ему создавать искусство, которое не подавляет, оно несет катарсис. Многие готовы изливать свои страдания, но не вести нас к высотам духа. А человек, который сумел структурировать испытания, ниспосланные свыше, для меня герой.
Как правило, живописные работы Михаила Щиголя объединены в тематические циклы: «Большое черешневое ограбление» (1990—1995), «Ночи в Железнице» (1990—2006), «Тристан и Изольда» (1993), «Мастерская» (1995—2011), «Альбом дяди Тэда» (1997), «Библейские мотивы» (1988—2011), «Страсти Господни» (2010) и другие. Всего художник создал около 500 работ, выполненных в технике масляной живописи. Его живописные мифы полны творческого преувеличения с элементами гротеска и самоиронии. Они вызывают ряд литературных ассоциаций. Критики отмечали близость к Кафке с его беззащитным героем-насекомым в цикле «Угощение на вернисаже», где обнаженная фигура художника распластана на столе с остатками пирушки, а стоит этот стол в выставочном зале, куда идут зрители. «Уличали» и в близости к Прусту («Прогулка со слоном», «Альбом дяди Тэда»), к Хармсу («Танец с музой»). Оказывается, можно родиться в Одессе и совершенно органично вписаться в европейскую культуру. Впрочем, семейное предание гласит о чешских корнях Михаила Щиголя. Стало быть, ему помогает земля предков.
В эмиграции Михаил досконально изучил чешский язык, историю и даже восстановил историческую справедливость, создав цикл картин, посвященных Альбрехту Ваулову Эусенбиусу Волдштейну, политику и военачальнику, отношение к которому в Чехии было столь же неоднозначным, как в Украине — к Ивану Мазепе. А теперь, после ряда выставок, Волдштейну даже посвятили несколько страниц в учебниках, чего раньше не было, утверждает художник. Несколько портретов этого потомственного аристократа, чем-то напоминающего Дон Кихота, привезены и в Одессу.
— Хочу поздравить Мишу с тем, что он сохранил привязанность к родине, добрую памятливость, — дополняет киевский искусствовед Ольга Петрова, давний друг художника. — Детскость и памятливость поддерживают его в жизни. Критики любят сравнивать его с Марком Шагалом, но общее между ними, на мой взгляд, только стремление к полету. Он все время балансирует, то сталкивая нас в бездну скорби, то поднимая в небо. Рада, что спустя много лет он нашел меня в Киеве и организовал мой приезд в Одессу с выставкой своих, как я их называю, «богатейших неуловимостей».
Остается добавить, что выставка чешского одессита продлится до 14 ноября.
София Левкович. Фото Олега Владимирского