|
|
   |
Этой публикацией наша газета отмечает не только юбилей великого певца. Автору статьи Валентину Максименко сегодня исполняется 75.
Валентин Семенович — не только наш постоянный на протяжении десятилетий автор, он лауреат конкурса «Вечерней Одессы» «Люди дела» имени Б. Деревянко. Этим отмечен его подвижнический труд на ниве увековечения театральной истории Одессы. Им опубликовано свыше 800 статей по истории театра, изданы книги «Чайковский в Одессе», «Семья Рихтера в Одессе», «Михаил Водяной», монографии «Святослав Рихтер: страницы одесские и не только», «Два века городского театра». Две книги — «Храм и вечный музей искусства (Два века истории культуры Одессы на фоне Городского театра)» и «Выдающиеся композиторы в Одессе» — стали лауреатами регионального конкурса.
При этом, его первая профессия — математик. И с ней он не расставался ни на день, и сегодня он — профессор политехнического университета, преподаватель, пользующийся уважением коллег, любовью студентов. Его книги по математике удостаивались престижных премий, становились учебниками…
Известен Максименко и своей общественной деятельностью. Много лет он был председателем театрального общества при Доме актера, увы, который перестал существовать после того, как у этой общественной организации отняли помещение.
«Вечерняя Одесса» от всей души поздравляет Валентина Семеновича Максименко с днем рожденья и желает ему многих лет творчества. Здоровья и сил для воплощения всех своих замыслов.
Высокого звания «Рыцарь оперы» был удостоен один из крупнейших вокалистов второй половины ХХ столетия П. Г. Лисициан. Трудно назвать певца, более почитаемого в нашем городе в послевоенные годы, чем Павел Герасимович. Хотя прошло более трёх десятилетий после его прощального спектакля на сцене Одесской оперы, и сегодня светлеют лица почитателей музыкального искусства, когда произносят имя этого выдающегося певца.
Он дарил нам радость приобщения к искусству Оперы, пленяя красотой уникального тембра (не случайно, пытаясь передать впечатление от голоса певца, сравнивали его красоту с красотой расплавленного золота), пленяя технической безупречностью (невозможно вспомнить какую-либо «накладку» в каком-либо из десятков спетых им в Одессе спектаклей), и, наконец, пользуясь точными словами коллеги певца по Большому театру Анатолия Орфёнова, — «радостной свободой звучания».
Может быть, это и есть главное — радостная свобода звучания, всегда передающаяся слушателям.
Конечно, большое впечатление производили высокая культура артиста, его подлинная интеллигентность, мягко сквозившая во всём скромность, не так уж часто сопутствующая «звёздам».
Лисициан был, естественно, гастролёром, но его сценическое поведение заставляло вспомнить изначальный смысл слова «коллега». Чувство собственного достоинства органично сочеталось у него с уважением к другим, заботой об ансамбле. Его участие в любом спектакле благотворно влияло на исполнителей — от ведущего солиста до оркестранта. Атмосфера творчества рождалась на каждом спектакле Лисициана. Привлекали свобода Мастера и внутренняя взволнованность, впрочем, никогда не сказывавшаяся на ровности звуковедения, идеальной кантилене, безупречном филировании, «лёгком дыхании».
В искусстве для него не было мелочей: естественность сценического движения, совершенные костюмы, парик, грим — всё работало на создаваемый образ. Впрочем, его герои всегда воспринимались как живые люди.
Не могу вспомнить лучшего Эскамилио на одесской сцене. Не пытаясь оценивать работу артиста, воспроизведу мнение об Эскамилио-Лисициане великого итальянского тенора Марио дель Монако, который был его партнёром:
«Павел Лисициан обладает голосом редкой красоты, такого певца нечасто встретишь на оперной сцене; Лисициан создал образ тореадора таким, каким его написал Жорж Бизе, — элегантным по-испански. Он уверен и в своей силе во время боя с быками, и в своей любви к женщинам... Артист — властелин на сцене во всём, что он делает».
Партия Валентина не принадлежит к центральным в «Фаусте». Но на относительно скромном материале Лисициан воссоздал многогранный облик мужественного воина, любящего, благородного брата, хотя и в чём-то ограниченного человека, не сумевшего разделить трагедию сестры. В исполнении певца-художника — как ни странно — больше, чем прекрасная ария, запомнились необыкновенной красоты фразы — «О, светлый ангел», «Ты умрёшь позорной смертью, я умираю, как храбрый солдат», «Я умираю за то, что мстил любовнику сестры»...
Думается, высшим достижением певца-артиста стала партия-роль Жермона (в разные приезды в Одессу он принимал участие в различных спектаклях, но неизменно — в «Травиате»). Безупречными были все компоненты сценического создания Лисициана. Казалось, лучше спеть Жермона нельзя (кстати, практика мирового театра это убедительно подтверждает). Не только популярную арию, но все ансамбли, все реплики: «Поверьте мне, что искренне вам счастья желаю», «Как мог решиться на оскорбленье» и многое другое — слышишь внутренним слухом спустя десятилетия. Одна деталь: если буквально следовать либретто, Жермон — провинциал, приехавший в Париж спасать сына от столичных искушений. Жермон Лисициана был аристократом в высоком смысле слова. Он покорял благородством манер, сдержанностью и силой духа настолько, что ему невольно прощалась душевная глухота, не позволившая распознать благородство Виолетты. Раскаяние этого Жермона в финале не было формальным. Прозрение приходило к герою на балу, но исправить всё уже было «увы, слишком поздно».
Даже самые строгие критики не могли не признать, что сравниться с Лисицианом-Жермоном не мог никто! Его Жермон, как Амонасро (в «Аиде») и Наполеон (в «Войне и мире»), воистину не знают себе равных, это создания Мастера — на все времена...
Лисициан был прекрасным Онегиным. Едва ли можно вспомнить спектакль, когда одесситы не заставляли бы Павла Герасимовича бисировать ариозо, обычно перед закрытым уже занавесом (после сцены петербургского бала). Его Онегин был красивым, благородным, сдержанным и мучительно прозревающим. Быть может, персонажу чуть недоставало национального колорита. Некоторые считали, что, например, Онегин П. М. Норцова в большей мере «пушкинский». Конечно, подобные мысли приходили позднее, но на спектакле нельзя было не поддаться очарованию Павла Герасимовича — Онегина.
Наконец, хочу вспомнить о том, что Лисициан подарил миру искусства своих четырёх талантливых детей — Герасима (артист драмы), Рубена (тенор, лауреат международных конкурсов), Рузанну (сопрано) и Карину (меццо-сопрано). Дочери составили дуэт высочайшего класса, завоевавший международное признание. Отмечу уникальное исполнение «Реквиема» Верди, где солировали отец, сын, обе дочери. Наверное, это факт для Книги рекордов Гиннесса.
Немного личного. Мы не были знакомы: боялся досаждать ему непрошеным вниманием. И как же был рад, когда узнал, что Лисициан знаком с моими публикациями. Горжусь присланной певцом фотографией с автографом «Тонкому ценителю оперного искусства...». Бережно храню этот раритет, согревающий душу признанием.
Валентин Максименко