|
|
   |
Актер Одесского академического русского драматического театра Павел Савинов — выпускник Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина при Государственном Малом академическом театре РФ (Москва). Этот замечательный, тонкий артист явно создан для ролей чеховских персонажей, в старинных пьесах играет — словно кружева плетет, в современном репертуаре при всем при этом органичен.
Родился Павел в городе Арзамас-16 Горьковской области (ныне город Саров Нижегородской области). В Одессе оказался очень востребован далеко не только на сцене русской драмы, а и в ТЮЗе, в «Театре на Чайной», в «Театре на Нежинской», и совсем недавно, по определению киевского критика Анны Липковской, оказался камертоном постановки «Террористы» по пьесе Анны Яблонской, осуществленной режиссером Сергеем Проскурней на сцене Украинского театра.
— Начинал я свою карьеру в Ставропольском драмтеатре, — рассказывает Павел. — Там я сразу же стал репетировать роль Павла в «Вассе Железновой» — его там сделали не горбатым, как у Горького, а хромым. Говорили, что это стопроцентное попадание в роль, и я до сих пор эту работу считаю своей самой лучшей. Всегда Горького любил, эту роль играл с большой радостью и первые цветы в своей жизни получил именно за нее. Играл Лешку в «Очень простой истории» по Марине Ладо, всех Иванушек-дурачков переиграл, а в целом в работе было десять главных ролей, в том числе Карандышев в «Бесприданнице». Работал в местной филармонии, в камерном театре, на радио, вел губернаторские концерты. Все вроде бы хорошо, но понял, что достиг здесь своего потолка, а город как таковой, признаться, не понравился. Разослал резюме по театрам России, отправил также в Киев и Одессу. Приехал в киевский театр имени Леси Украинки, показался Михаилу Резниковичу, ответ был таким: «Возьмем, но через год». А через месяц приехал в Одессу и был тут же принят в русскую драму. При этом появилась работа на телевидении (это дало возможность посмотреть город как следует), стал преподавать в студиях сценречь, иногда мастерство актера. Первый год работал в основном монтировщиком декораций, были какие-то срочные вводы. Здесь золотой актерский коллектив, у меня замечательные партнеры по сцене...
Для последней роли в русской драме, экзорциста Ван Хелсинга в спектакле «Князь полнолуния», Паше пришлось учить заклинания на латыни. Но это было не так трудно, как сыграть предыдущую премьеру. Представитель не так бизнеса, как криминала Сушко в пьесе Виктора Шендеровича «Бляха-муха» — персонаж родом из девяностых, когда артист был еще школьником и многого о жизни взрослых не знал (и слова Богу!). Режиссер спектакля Михаил Чумаченко подсказал подсмотреть кое-что из сериала «Бригада». Во втором появлении на сцене у Пашиного персонажа истерика, от нее и оттолкнулись. Нательный «крест с гимнастом» взяли из спектакля «Красное и черное». В спектакле Сушко крестится левой рукой, потом сплевывает и крестится уже правой — так закрепили случайную репетиционную находку.
Павел участвует в постановках по Есенину, Бродскому, Шекспиру, Гюго, Стендалю, Гоголю, Чехову, Ремарку, Амаду, а в прошлом году был приглашен в ТЮЗ для ввода на роль Тома в спектакле по Теннесси Уильямсу «Стеклянный зверинец». О работе над этой ролью артист вспоминает с особым удовольствием:
— Режиссер Виктор Суржа ввел меня в «Стеклянный зверинец» за три дня репетиций, причем работать приходилось летом, в самую жару, по восемь часов в день, и я не замечал хода времени, хотя очень тяжело переношу жару. «Гениально! — говорил он. — Только давайте сделаем вот так, если вам не трудно...». Постепенно усложнял задачу. Не напрягал ни себя, ни меня, с каждой новой репетицией что-то улучшалось, однажды он притормозил меня: «Тише, тише, это не с русским сердцем нужно произносить...». А у нас с «мамой», Валентиной Юрьевной Губской, так получалось — с русским сердцем!
А для роли кларнетиста Олега в «Террористах» пришлось овладеть игрой на кларнете, благо, в детстве Павел посещал фортепианный кружок и музыке был совсем не чужд.
— Я с гордостью теперь могу говорить, что являюсь экспресс-выпускником школы Столярского, так как именно там проходили мои занятия, — улыбается актер. — Учил меня известный одесский кларнетист Игорь Знатоков, совершенно влюбленный в свой инструмент человек. Пианино — совсем другое дело, извлечь звук из него может каждый, а кларнет в моих руках частенько издавал немыслимый свист, пока я не научился правильно трость закреплять... Продолжал играть на кларнете уже после репетиций, с половины одиннадцатого вечера до начала первого, в актерском общежитии на Тираспольской. Соседи относились с пониманием, они тоже с семи утра разыгрываются, там же вся филармония живет... Подобрали очень удобную тональность, и в конце концов «Колыбельная» Моцарта зазвучала у меня вполне пристойно. Считаю Олега в «Террористах», как и Павла в «Вассе Железновой», важнейшей своей работой. Эта роль еще сложнее, чем роль в пьесе Горького, она потребовала невероятного накала эмоций! Три дня подряд, как нам пришлось, играть такую пьесу нельзя, надо было накопить эмоции, у нас у всех был выплеск на премьере. На шестом, может быть, на седьмом показе спектакль устаканивается, делается более стабильным, проверяются какие-то вещи на людях, находятся фишки. Уже на втором спектакле эмоционально я, например, был пустой. Нельзя за сутки набрать то, что копилось две недели. Работали, будто на камерной сцене, не делая крупных жестов, не говоря громко. Реплики из зала выбивали очень сильно, а хотелось разделить с публикой в полной мере атмосферу напряженности в рамках вроде бы обыденной жизни, которую мы проживали, как надеемся, достоверно.
В октябре прошлого года на фестивале «Курбалесия» получил награду спектакль «Театра на Чайной» с Пашиным участием «Люди, звери и бананы». Эта работа, по собственному признанию артиста, подарила ему ощущение полной свободы и величайшего счастья. На камерной сцене молодой артист Савинов изображал постаревшего льва, и это было убедительно. И в «Террористах», и в «Борще» по Александру Марданю, сыгранном в «Театре на Нежинской», Павлу приходится играть героев этак лет на десять старше себя сегодняшнего. Если с первых минут зритель и замечает какое-то несоответствие, то затем вовлекается в жизнь персонажа и начинает верить в наличие у него взрослой дочери, кризиса среднего возраста. Павел берет обаянием во многих случаях, и когда он варит на сцене воображаемый зеленый борщ, у него это получается необыкновенно вкусно, от перечисления ингредиентов до пробы конечного результата. Он не борщ пробует, он жизнь свою проверяет на вкус: то ли вложил в нее, ничего ли не упустил?
— С института играю старичков, например, в «Женитьбе Белугина» играл папу — Гаврила Пантелеевича Белугина, — вспоминает Паша. — А Фому Опискина играл совсем юным, в девятнадцать лет, и тоже говорили, что это было стопроцентное попадание в роль. В драме Гауптмана «Перед заходом солнца» играл управляющего Винтера, опять-таки возрастная роль. Думаю, зритель перестает замечать несоответствие, поскольку играю прежде всего не возраст, а характер. Героев-любовников еще хотелось играть во время учебы, когда эмоции переполняют, воздух вокруг тебя пропитан любовью, это понятно. А потом понял, что хорошие характерные артисты нигде не пропадут, сколько бы лет им или их персонажам ни было. Мне всегда было интереснее со взрослыми, чем со сверстниками, мне интересны возрастные люди!
А по поводу того, какой «ключик» нужно подбирать к нему во время работы, Паша Савинов говорит так:
— Если я слышу в свой адрес резкие, грубые слова, меня это весьма закрепощает. Есть разные актеры, я отношусь к тем, кого надо гладить по голове. Иногда, конечно, нужно и прикрикнуть, но товарищ режиссер обязан быть тонким психологом и должен знать, что сегодня пойдет больше на пользу актеру — «кнут или пряник». А когда гладят, почему бы не отозваться на это хорошей работой? Во взаимной ненависти, непрофессионализме, неумелости и нехотении может родиться только что-то убогое, чего я уже, к сожалению, перевидал на театре, а хороший спектакль должен рождаться в любви!
Мария Гудыма