|
|
   |
Русский академический драматический театр 30 и 31 июля дал предпремьерный показ спектакля «Очень простая история». Одноименную пьесу Марии Ладо поставил заслуженный деятель искусств России Георгий Ковтун (рецензируется один состав).
И непростая вышла история!.. Московские рецензенты недаром иронизировали насчет пьесы и ее постановок. В авторе (р.1965) можно заподозрить школьницу. Слабость диалогов; нагромождение банальностей, с предсказуемостью событий на три хода вперед. Все ради идеи: аборт — убийство. В некогда популярном стихотворении на сию тему «Беседа» Д.Кедрина есть преимущество — краткость...
Так вот же вам — Ковтун нашел ходы и поставил драйвовый спектакль! Отлил, можно сказать, пулю из предложенного подручного материала. Крепчайший режиссерский каркас, и в нем актеры уже прижились так, что ни убавить, ни прибавить, а это редкость на предварительных прогонах. Ну, прибавить можно, в данном случае — над дикцией поработать: иной раз у артистов изо рта рвется полная невнятица...
«Предложенный материал»? В наши дни режиссер, а особенно приглашенный, пьесу не выбирает. С некоторых пор это — прерогатива театральной дирекции. Будь проще — к тебе люди потянутся. Касса — деспот, масса — законодатель вкусов. Но с Ковтуном искусство не в накладе, и затяжная овация, с завываниями, по окончании спектакля — тому свидетельство.
Базовый прием, примененный Ковтуном, — это превращение сентиментальной историйки в залихватскую плясовую. Завейся горе веревочкой, — пляша появляются пред очи публики персонажи и приплясом, под балалаечный перебор, конфликтуют и решают проблему. Это выглядит настолько легко, весело и подкупающе естественно, что вам в голову не придет, будто вне подмостков люди двигаются и жестикулируют иначе. Карлос Саура на нашенской навозной почве...
Душистую, не отравленную октановым числом, навозность воспроизвел сценограф Григорий Фаер, выстроив фактурный, затейливый, словно резьба наличников, скотный двор. Декорация не просто красива — она функциональна и толково обжита, потемневшее дерево играет как полноправный участник действа. На скотном дворе живут персонажи «Очень простой истории» — Корова, Лошадь, Свинья, Пес и Петух, обсуждающие дела своих хозяев, как некогда дворня обсуждала жизнь своих бар. На сеновале скотного двора, как выясняется по ходу дел, Алешка обрюхатил Дашку, и теперь здесь же, на скотном дворе, пойдет разбирательство между их родителями.
Потому как Дашкин отец, Хозяин, он и есть справный хозяин и работящий мужик, сиречь куркуль и жлоб. Алешкин же батя, Сосед, есть бездельник и пьянь, а стало быть... вот только беда, что все «стало быть» напрашиваются с первого явления героев.
На скотном дворе средоточие духовности — Свинья (Елена Ященко). Как говорится, не суди по одежке. Свинья — любознательный романтик с пафосом: представляете, — «а мне летать, а мне летать охота»! Увещевания собратьев по стойлу, что-де, либо жрать, либо летать, романтизма Свиньи не умаляют. Но именно ее: доверчивую, обожающую Хозяина, — он, любимый, и предает: режет на продажу. Заклание невинной Свиньи выглядит как Жертвоприношение: в дверном проеме — каскад алых брызг...
Животные не знали, что такое Смерть. Не ведают они и других вещей, невзирая на житейский опыт добродушного Пса (Ярослав Белый) и эрудицию заполошного, как всякая образованщина, Петуха (Егор Карельский), который слушает радио и знает слово «импичмент». Что такое аборт, не знают несмысленные скоты — свидетели романа Даши с Алешей.
Понятно, ставится вопрос, кто тут скот — животина или человек разумный. Увы, движутся эти проблемы по накатанной колее. Непонятки в другом. Почему Даша (Юлия Макаренко) боится отцовского гнева? В загсе родительского благословения на брак не требуют, да и в современной церкви тоже, — разве что жаль Даше сытого и беспечного житья у богатеньких родителей? Почему двадцатитрехлетний Алеша (Михаил Игнатов) кричит, что-де вот учиться хотел бы, но не учится и явно не особо работает: денег на учебу нет, а может, мозгов?.. Но ребеночек зачат, и вот Дашкины родители — за аборт, Алешкин отец — против...
Момент истины приходит с неба. Скотному двору является убиенная Свинья... в виде Ангела. Животные, в отличие от человеков, невинны, и по смерти их производят в ангелы. Свинья теперь «там, где знают всё». Правда, Ангел-свинья сознается, что, пробыв на небеси день — разделанная туша еще не остыла, — знает пока далеко не все, однако, он как-то успел там узнать, что такое аборт! Невинные скоты под началом Ангела начинают думать, как спасти Дашкиного дитенка.
Ангел-свинья просек, что каждому умиранию на Земле соответствует рождение, а умерший, если его берут на небо, назначается ангелом-хранителем новорожденному. Ангел-свинья взял бы под патронат нерожденного Дашкиного детеныша, да уж приставлен к негритенку. Значит, вопрос: кто невинный еще должен умереть, чтобы превратиться в ангела-хранителя?
Тут и является Сосед, чтобы в очередной раз воровски нацедить самогона у Хозяина. У «простой души» рука не поднимается застрелить дряхлую Лошадь (Валентина Прокофьева), готовую жертвовать собой. «Но, раз на сцене ружье, оно должно выстрелить», — с усмешкой шепнула мне тут поэт Ася Стреминская...
Разумеется, выстрелило: собою пожертвовал Сосед — настолько простая душа, что ему одному дано созерцать Ангела-свинью и разговаривать с животными, в то время как люди Ангела видеть не могут, пусть он и Свинья...
Эти трюизмы достойны усмешки. Но та искристая форма, в которую облек их Георгий Ковтун!.. Надо видеть современного Хозяина — Геннадия Скаргу, бритоголового, в прикиде морпеха; его молнийную пластику «реального пацана», бросающего вызов годам, не позволяющего себя «запихнуть»: поймал за хвост птицу удачи, теперь только и пожить! Можно, конечно, спросить: почему, если Хозяин, так непременно жлоб, — но да уж ладно...
«Нищий духом» Сосед трогательно комичен в исполнении Михаила Дроботова. Убойно смешно его общение с животными, принимаемое им самим за белую горячку. И эти спортивные штаны с белыми лампасами и вытянутыми коленками!.. Костюмы к спектаклю придуманы отлично, яркие, характерные (автор — Злата Стога): и ушанка Пса, и байкерские прибамбасы Петуха, и фартучек домовитой Коровы (Светлана Москвина).
Елена Ященко, преобразившаяся в Ангела-свинью, неотразима. Она смешит до упаду, она выполняет эквилибр, летая на лонже, грациозно балансируя на коньке крыши, она жеманно семенит на пуантах, выделывая па умирающего лебедя...
...И вот, зримый партером и невидимый сыну и соседям, над кровлей воспаряет, протягивая руку Ангелу-свинье, другой Ангел — бывший Сосед.
Господи, твоя воля!.. Что за каша в головах современных авторов? Самоубийцу — причли к ангельскому сонму?! Священнику это расскажите! Самоубийство, согласно христианской доктрине, тягчайший грех. Хозяин в спектакле сетует, что непутевого Соседа теперь за оградой схоронят. Но если автор пьесы хотела сказать, что Божий промысел даже и не церкви судить, то почему ж тогда аборт — грех? Коли самоубийцу — в ангелы, то депутатов ВР, подавших законопроект о запрещении абортов, надо к лику святых причесть.
Искрометные гэги Ковтуна заставляют переварить и эту нелепость. Режиссерская фантазия помножена на актерское обаяние М.Дроботова. Ах, как восседает он на коньке крыши, расправив белые крылья Хранителя, жмурясь и блаженно болтая ногами, — недостает лишь галушки в зубах! Закрадывается надежда: может, того... по пьяни, нечаянно? Мораль: на Руси кто пьяненький, тот и блаженный...
...В общем, Дашка одумалась и уперлась, защищая свое дитя. А родитель ее, смекнув, что жених теперь лишен балласта в виде праведника-пропойцы, женит парочку, и рождается девочка. Жестоковыйный Хозяин смягчается. Хэппи-энд, в припляс, под балалайку. Ай да Ковтун, ай да сукин сын!..
Валентина Левчук