|
|
   |
Так называлось совершенно поразительное музыкальное действо в филармонии, посвященное 200-летию со дня рождения композитора Рихарда Вагнера. Меж тем это был всего лишь очередной, декабрьский, концерт абонемента № 12. Много лет идут своим чередом абонементные концерты Камерного оркестра Одесской филармонии, и едва ли не всякий раз в них присутствует некая изюминка, открываются страницы редко исполняемых партитур...
На сей раз художественный руководитель и главный дирижер Камерного оркестра, заслуженный артист Украины Игорь Шаврук вместе с лектором-музыковедом Людмилой Сергейчук создали удивительную программу, в которой торжествовала Любовь. Именно так — с большой буквы. Любовь безмерная и трагическая, которую не утолить. Помните сюжет оперы «Тристан и Изольда» Вагнера? Герой выпивает волшебный напиток и одержим запретной страстью...
Жизнь порой круче оперных сюжетов: «волшебный напиток» испил сам Вагнер. А героиню звали Матильда Везендонк. Она молода и прекрасна, она богато одарена, она музицирует и пишет стихи. Она жена друга и покровителя, который дал ему приют рядом, в садовом домике. И по вечерам в гостиной друзей он играет музыку, которую сочинил утром.
Не правда ли, счастье? Перед нами один из самых прекрасных видов романтической любви — любовь, которая созревает сначала в поэзии и в музыке. Стихи и музыка — воистину волшебный напиток! Нельзя не захмелеть! И в любовном опьянении Рихард пишет Матильде в одном из писем: «Возьми всю мою душу, как утреннее приветствие!». Лично для меня одной этой фразы достаточно. Способны ли мы, пользуясь бытовыми мерками своего столетия, оценить неимоверный масштаб романтических чувств?
Увы, идиллия не может длиться долго, и завершается она самым что ни есть бытовым образом: жене Рихарда попалось одно из писем, в обеих семьях скандал, приходится уехать. Но уже написан вокальный цикл «Пять стихотворений Матильды Везендонк». Его мы услышим как раз в финале нашего концерта. А в названии концерта — слова самого композитора. Он пишет: «Так как в жизни мне не дано насладиться счастьем любви, я хочу создать памятник этой прекраснейшей из грез».
В начале программы нам открывается практически неизвестный Вагнер, автор произведений для фортепиано. За роялем — лауреат международных конкурсов Татьяна Кравченко. У нее трудная задача — доказать состоятельность композитора и в этом жанре, в котором блистали Лист и Шопен. Исполняется «Соната в альбом Матильды Везендонк» ля бемоль мажор. Вот бурные пассажи, драматичные аккорды. И вдруг — песенность: такая немецкая, добрая, умиротворяюще красивая...
Потом Вагнер от этого уйдет. Но сейчас именно в этих мелодиях — подлинный лиризм музыкального высказывания. Вслед за тем Татьяна Кравченко исполняет «Песню без слов», короткую эффектную пьесу. И большую Фантазию фа диез минор. Она из самых ранних, композитору чуть за двадцать, и он пробует буквально все средства выразительности. Вот и мрачные аккорды, и все та же песенная лирика, и драматизм. И вдруг — неожиданная пауза. Музыка словно зависает, чтобы возникнуть вновь. Эффектный прием! В этом произведении избыточность средств, но и множество находок, в нем есть несомненный пламень, хотя и несколько холодноватый...
А потом в свои права вступает камерный оркестр. Должен сказать, что эта часть концертной программы была для меня подлинным откровением. Обычно исполняется некий привычный джентльменский набор самых известных оркестровых эпизодов из опер. А тут — сочинения для малого состава оркестра. Пьеса «Черные лебеди». Волшебные тембры, поразительная музыка — почему же я раньше никогда ее не слышал, где они ноты нашли? И в финале — то, ради чего и слушаешь Вагнера, но что так редко случается: переживание подлинного экстаза. И я фантазирую: черные лебеди в черном небе, невидимые — но какое торжество высоты и полета!
А затем звучит масштабная «Зигфрид-идиллия». Оркестр творит свои чудеса, создавая некое многомерное звуковое пространство. Кажется, живя в сегодняшнем мире, мы способны понять Вагнера лучше, чем в XIX веке с его торжеством линейной логики. Вагнер воюет со временем, со своим временем, своим веком. Рационализму он противопоставляет миф, безудержному движению вперед, именуемому прогрессом, — круговое движение, в котором иссякает история. Слушая эту музыку, порой ощущаешь, что время останавливается, а грандиозное звуковое пространство парит в неподвижности. Это и есть моменты экстаза.
Правда, началу идиллическому противостоит иное — голос меди напоминает о Зигфриде, герое оперы, и возникает бурный, воинственно-победный эпизод. Но, слушая эту музыку, я постигаю: тут — «погружение в архаику», которое оказалось, увы, неизбежным и даже губительным в двадцатом столетии, да и сегодня, что греха таить, продолжается. Немецкий шаман вызывает «духов». Мне же вспоминаются стихи Велимира Хлебникова, русского «шамана», а в музыке — конечно же, соответствующие эпизоды «Весны священной» Стравинского...
Но Шаврук, поразительно тонко чувствующий музыку Вагнера, мудро завершает все «Танцем девушек-цветов» из оперы «Парсифаль», последней оперы композитора. Тут — тьма побеждена, тут свет, некая абсолютно чистая, имматериальная духовность.
А третьей частью программы — очень уместно закольцовывающей главный лирический сюжет — были «Пять песен на стихи Матильды Везендонк» в исполнении солистки Одесского национального академического оперного театра Натальи Павленко (сопрано). Петь Вагнера — в сопровождении оркестра, звучащего порой отнюдь не приглушенно, — трудно. Второй номер цикла называется «Стой»: звучат какие-то драматичные возгласы, и я лишь потом понимаю, что это испуг, это призыв остановиться, не давать волю чувствам.
И после этого — «В оранжерее»: первый из эскизов к будущей опере «Тристан и Изольда». Я нашел перевод стихов Матильды: о деревьях, которые не могут подойти друг к другу. «Простираете вы руки, Словно жаждете объятья, Но напрасны ваши муки, Пустоту ведь не обнять вам». А следующие эпизоды называются «Скорби» и «Грезы». Эту лирическую скорбь, это прощание с любовью, которая превратилась в невозможную грезу, Наталья Павленко выразила убедительно. Какой прекрасный цикл! Браво, Вагнер! Браво всем, кто придумывал, создавал программу, участвовал, пел, играл, вознося нас на седьмые небеса позднего романтизма.
Илья Рейдерман