|
|
   |
Спектакль по современной пьесе, поставленный в Русском театре Еленой Пушкиной, обернулся, на поверку, чеховскими вариациями. Поставлена же была «Забайкальская кадриль» В. Гуркина, переназванная режиссером так: «Баламуты». Премьера состоялась 25 февраля.
Не след, конечно, продавать идею вот так сразу, в преамбуле к рецензии, но просто я хочу, чтобы зритель внимательнее отнесся к этому, на первый взгляд, легковесному «ситкому», или комедии положений. Впрочем, «Баламуты» также и бытовая комедия, комедия нравов. А нравы — знакомы до зубной боли. Сельские разбитные подзаборные (сценограф — Олег Гуренко) гулянки под городскую попсу. Бражка да самогонка. И кони всё скачут, и избы горят, и мужикам-лежебокам всё это пофиг, когда есть такие семижильные бабы. И все у всех подворовывают: зять — у государства либо, там, у фирмы, а тесть — у зятя, а Макеевна — у обоих, потому что под забором лежит плохо, вроде как и никому не нужно, вот и не «украл», а «взял».
Типажи спектакля также узнаваемы, всеми своими повадками. Тут как раз актерская команда и разыгралась очертя голову: на бытовой характерности можно еще как порезвиться, и артисты дурачатся самозабвенно, изобретательно, со смаком, и зрителю не скучно. Вроде всё узнаваемо, всё уже было, а поди ж ты, смотришь, как в первый раз.
А чтобы у публики не возникло иллюзий, что такие типажи водятся исключительно по диким степям Забайкалья, режиссер вводит в музыкальную сельски-попсовую стихию спектакля также и украинские эстрадные опусы, а в ударные моменты звучит издалека трембита. Тут за постановщицу даже страшновато делается: а ну, сыщутся обличители, которые станут пенять ей, что приравняла нашу сельскую идиллию к диким москальским нравам. Но, во-первых, Сибирь не Москва, в Сибири всякие племена вперемешку; а во-вторых, обличителям придется, как минимум, доказать, что у нас в селах не гонят бражку.
Раз уж мы о Сибири заговорили, то скажем читателю об авторе пьесы. Знаменитым Владимира Гуркина (1951 — 2010) сделала экранизация его пьесы «Любовь и голуби» режиссером Владимиром Меньшовым в 1984 году, сценарий фильма написал автор пьесы.
Гуркин родился в деревне под Пермью, ребенком родители увезли его в городок Черемхово Иркутской области. Так что все описанные им типажи и фактуры знакомы ему не из кино и книжек. Окончив театральное училище, Гуркин работал актером в нескольких сибирских театрах, а после написания и постановки пьесы «Любовь и голуби» был приглашен в московский «Современник», через 10 лет — в МХАТ им. А. Чехова.
Внезапно узнав роковой диагноз: рак легких, — вернулся на малую родину, в Иркутск, где и умер. По себе артист, режиссер, драматург, сценарист Владимир Гуркин оставил 6 снятых разными режиссерами экранизаций, среди которых — «Роковые яйца» по повести М. Булгакова; 12 пьес и сценариев.
В «БАЛАМУТАХ» эксплуатируется популярная фишка — развлекательный телевизионный проект, в ходе которого идет обмен женами и мужьями: некоторое время супруги проживают на чужой семейной территории. Такая вот дань реалиям масс-культуры, давно не чуждым глухому селу. А кто же из отмордованных тяжким бытом селянок вполне доволен своим мужем? Вон, у Дуськи ее Санька (засл. арт. Украины Михаил Дроботов) не курит и не пьет, в отличие от Муськиного обормота Кольки (засл. арт. Украины Борис Смирнов). Правда, Колька — мастер на все руки, когда проспится, а Санька — увалень. В общем, добазарились Муська (засл. арт. Украины Юлия Скарга) с Дуськой (засл. арт. Украины Татьяна Опарина), обсуждая меж собой своих непутевых мужей, до того, чтоб ими поменяться.
Не станем пересказывать проистекшие из этой авантюры сюжетные повороты, лишать зрителя удовольствия от предвкушений, сюрпризов и узнаваний. Скажем лишь одно: от узнаваний-то как раз и начинает в определенный момент подташнивать. Морок какой-то наползает, дурное дежа-вю. Да что ж это тебя, народ честной крестьянский, так переклинило, что, невзирая на всеобщую охваченность телевидением, а может, уже и Интернет в селе завелся, никакого, тем не менее, прогресса в нравах не наблюдается! Как оно было во времена... ну, скажем, популярной в народе пьесы «Фараоны», — да нет, гляди глубже: со времен «Умного дворника» Антоши Чехонте, — так и сегодня всё оно деется. «Это не народ, а какие-то химики свинячьи»...
А потом, уловив мимоходные реплики героев спектакля — совсем не педалированные, именно что вскользь брошенные, — вдруг разумеешь: да просто перед тобой люди, которых отучили от собственности. Отучили, отбили. А неведомо понятие собственности — работать постепенно и надежно разучишься. Вроде бы уже и революцию в обратную сторону совершили, частную собственность учредили, в капитализм всем дышлом въехали... эге! А въехали-то как? Это тут на селе честная почтальонша на пенсии Макеевна (Ирина Токарчук) от бедности у соседа кирпичи тырит, а в капитализм въезжают на украденном по-крупному!.. А у вора — какое у него понятие о собственности?!
Пустеет село. И детям, зацепившимся в городе, падким на его соблазны «офисным хомячкам», не до сельских отсталых родителей. Разве что вот «фазенду» тестя можно рассматривать как потенциальную дачу.
...А то комическое обстоятельство, что народ, вроде бы для разврата собравшийся, в этот самый разврат так и не пустился, блюдя супружескую верность и замирая от страха: а что там сейчас у соседской «обменной» пары, шутки шутками, а вдруг?.. — вот это неопровержимее всего свидетельствует о неискоренимой глубинной народной нравственности, которую ни репрессии, ни телевидение вытравить не сумели. Только уж больно глубоко она залегла. А сверху — такие напластования, что куда тем авгиевым конюшням.
В некий момент спектакля все эти бытовые, житейские дежа-вю подвели меня к ощущению, что время здесь остановилось. Вот остановилось, и никакого прогресса быть не может. Персонажи спектакля «Баламуты» живут вне времени, вне летоисчисления, невзирая на телевизор и прочие масс-медиа.
Но если подумать — и что здесь особенного? Крестьянин не знает линейного времени! Такова его психофизика, обусловленная образом жизни. Таково его бытийное самоощущение. Как выразился популярный украинский журналист Остап Дроздов: «Сел по весне дупой в борозду, почувствовал тепло — значит, сеять пора». Вот всё и Время: цикличное, замкнутый круг. Кстати, ввиду такого мироощущения и государство крестьянину тоже, как говорится, «облокотилось»...
А уж что персонажи «Баламутов» — прямые потомки тех самых умных дворников и печальных извозчиков Антона Палыча, так к искусствоведу не ходи. От земли взятые, к земле вернулись...
Тонкая чеховская интонация, ироническая и горькая одновременно, слышна в этом спектакле Елены Пушкиной. В ее активе — удачный спектакль «Уездная канитель» по произведениям А.П. Чехова; явно есть у нее к этому автору особенная склонность, чуткость. «Баламуты» — дальняя, но несомненная родня чеховским рассказам. От которых — хошь смейся, хошь удавись, вот и заклинаешь: «Будем жить!»...
Тина Арсеньева. Фото Олега Владимирского