|
|
   |
Алик Мирзоев, вице-президент Союза маринистов Одессы, известен в городе не только как живописец, но и как неутомимый реставратор городской скульптуры.
В ЕГО ТВОРЧЕСКОМ списке — реставрация сульптурной группы «Амур и Психея» в Пале-Рояле, пары львов у Воронцовского дворца, копии «Лаокоона» у Археологического музея; он согласился участвовать в проекте Андрея Горчакова («Княжеский дом Горчаковых») по восстановлению старинных памятников на Втором христианском кладбище. Вот вам еще один человек, не боящийся уподобиться наивно-упорной героине А. Вампилова, ежедневно чинящей поваленный прохожими забор.
Ну, ситуация с забором неоднозначна. С одной стороны, социопсихологи выдвинули «теорию разбитых окон»: неряшество провоцирует и множит неряшество, оно заразно, и юная упрямица в городке Чулимске пытается приучить сограждан к порядку, сама того не ведая, совершенно в духе этой теории: вдруг, видя ежедневно забор восстановленным, люди научатся ходить по дорожкам. С другой стороны... умный садовник, прежде чем проложить дорожки, проследит, как их протопчут прохожие. И в этом смысле, если бы службы, призванные следить за общественным порядком, действительно за ним неусыпно следили и штрафовали нарушителей, то не пришлось бы сибирским «Валентинам» и одесским «Аликам» заниматься сизифовым трудом. Не размалевывал бы никто побеленную Воронцовскую колоннаду, не появлялись бы ни матерные лозунги, ни амбарные замки на Тещином мосту.
Вот вам «лирическое» отступление. На днях вышла я через подземный переход к фонтану на Привокзальной площади: фотографировать. И, ища точку съемки, с ужасом увидела, что по периметру бордюра подземного перехода навалены кучи дерьма: не собачьего — человечьего. На площади, которая для приезжего — визитная карточка Одессы! Бомжи, ага. А случайность ли это? Бомжей полно в европейских столицах. Но в европейских столицах — чисто. А у нас... не это ли надежный способ «опустить» народ, деморализовать, развратить, свести на нет? Изымаем из законодательства статьи об обязательном трудоустройстве, о тунеядстве и бродяжничестве. Упраздняем исправительные общественно-полезные работы. Расстраиваем правоохранительную вертикаль, оставляя «декорацию» — кабинеты с чиновниками. Полицейские не наказывают обнаглевших хулиганов: с полицейских не спрашивает «начальство». А с «начальства» не спрашивает министерство, а с министерства не спросит Кабмин... и «теория разбитых окон» вовсю работает на практике, разрушая страну.
И как тут жить Художнику? А он работает. Противостоит, как умеет, распаду. «Общество должно переболеть этим хаосом, — сказал мне Алик Мирзоев. — К сожалению, мы уже привыкаем к вандализму. Когда хаос в людских головах, хаос в государстве, разрушительные склонности неизбежно проявляют себя».
МИРЗОЕВ трудится на площадке вестибюля Музея западного и восточного искусства, куда вытащены из запасников гипсовые слепки и их фрагменты. Они запылены: сколько уже лет длится ремонт здания ОМЗВИ?.. Смешно — если бы не было так грустно, — что проект реставрации экспонатов был согласован с Минкультуры еще в 2007 году. Но... деньги, господа! Алик Мирзоев помогает в подготовке экспозиционной пригодности слепков для размещения в античном зале. Надеемся, у музея есть симпатики-меценаты...
Античным отделом ОМЗВИ заведует Татьяна Быкадорова. Из ее научных популяризаций можно почерпнуть много увлекательного. Античный отдел ОМЗВИ был основан в 1924 году — он почти ровесник музея. Часть античного собрания была известна любителям с 1867 года: это были первые приобретения Музея изящных искусств Императорского Новороссийского университета (ныне — ОНУ им. И. И. Мечникова). Организатором Музея изящных искусств, его первым заведующим и хранителем был Федор Аристович Струве, представитель выдающейся научной династии. Из Британского музея были получены даже точные слепки со статуй фронтона Парфенона: теперь это единственный в своем роде экспонат в Украине, и он хранится в ОМЗВИ.
Но подробности об уникальной коллекции вы узнаете, когда экспозиция откроется для публики. А сейчас мы — об Алике Мирзоеве, который, вместе с музейщиками, своим трудом приуготовляет это открытие.
...Его полное имя — Алик Алеовсарович Баба-оглы. Отец его был — Алеовсар Бабаевич. Фамилия — Мирзоев. Фамилий, в нашем понимании, у тюркских народов до поры до времени не существовало. Тем не менее, разветвленный сей род, Мирзоевых, известен с XV века и имел свой герб. Однако Алик на то и одессит: столько намешано!.. Вот смотрите, глаза-то у него — голубые. На Кавказе и в Турции такое случается. Но у Алика еще и греческая линия: мама — гречанка Вера Бурназаки. Молодой военный Алеовсар Мирзоев вырвал ее и ее маленькую дочь из лагерного барака, из ссылки. По профессии он был художник и до войны работал в Бакинском оперном театре.
Родиться Алику довелось в Азербайджане, в городке Нуха. Родители решили переехать в Одессу: у сестры Алика туберкулез, а в Одессе неплохо лечили. И таки вылечили! Впоследствии она родила троих детей.
Алик же поступил в Художественное училище уже после службы в армии. Учился он в нашей «Грековке» у авторитетных живописцев — отца и сына Павлюков, Николая и Юрия. Живописи никогда не оставлял и не изменит ей. Выставляется, преимущественно, как маринист. Но и как портретист тоже. На памяти у одесситов — впечатляющая выставка-ретроспектива одесского автопортрета «Я есть» в октябре 2011 года в ОМЗВИ; Алик Мирзоев тоже участвовал.
КАК ЕГО занесло в сферу реставрации? Тут, что называется, золотые руки. И отзывчивость. Этим он среди коллег особенно известен. Живописец и наш газетный лауреат Галина Лекарева-Никитина, чуть какая проблема, так сразу: а есть у нас Алик Мирзоев!..
Накануне той грандиозной выставки автопортрета в мастерскую Алика пришел искусствовед ОМЗВИ Владимир Островский, тогда — и директор музея. Реализовать такой проект нелегко, сталкиваешься с массой чисто технических «накладок». Вот Алик и предложил свою помощь в реставрации рам для выставки. Известное дело: «Картина без рамы — генерал в бане». Музей заключил с художником контракт. Работал Алик под руководством блестящего консультанта — реставратора ОМЗВИ Ольги Куцан, которая получила профильное образование в Санкт-Петербургской Академии художеств.
Опыт пригодился. Надеюсь, читатели помнят и помещенный в нашей газете очерк о другой сенсационной выставке — коллекционного собрания живописи русских мастеров XIX — начала XX веков, вывезенного профессором Натальей Губергриц из Донецка и переданного на хранение в ОМЗВИ (№ «ВО» от 05.11.2015 г.). Так вот, Алик Мирзоев реставрировал рамы и для тех картин.
«Честно говоря, мечтаю о временах, когда смогу заняться только живописью, — вздыхает художник. — Но картинами не проживешь». Да ими теперь нигде не проживешь, и в Европе тоже. Дай Бог зарабатывать тем, «что ты делать мастер». Хорошо, когда твои склонности находят отклик у людей. Так, реставрацию львов спонсировал Павел Вугельман (материалы-то реставрационные тоже денег стоят, и хороших). Группу Лаокоона Алику Мирзоеву поручило городское управление по охране объектов культурного наследия, Амура с Психеей — тоже.
«Амур и Психея в последний раз реставрировались в 1980 году, — вспоминает Мирзоев, — причем с применением эпоксидной смолы, и со временем тонально-цветовая разница с мрамором, из которого высечена скульптура, дала себя знать. Восстановительный материал изготовлен был на этот раз на основе мраморной пудры. Скульптуру приписывают Борису Васильевичу Эдуардсу (1860—1924, Т.А.), я нисколько не сомневаюсь, что она — его работа».
Да, Амура и Психею в одесском Пале-Рояле Википедия числит за Эдуардсом. В Одесском художественном музее хранятся семь его произведений; в Очакове стоит памятник А. В. Суворову работы Эдуардса.
НАШ ОДЕССИТ-реставратор женат уже около 50 лет, и его супруга Екатерина, инженер-проектировщик, работает до сих пор: хорошо, что есть строительные заказы. У них две дочки, Елена и Анюта — Елена стала театральным художником после профильного одесского училища и нашего же «худграфа», — и две внучки.
...Впереди — труд по восстановлению намогильного памятника Александру де Рибасу, поставленного в 1938 году и пришедшего в полное разрушение. Вот, кстати: почему в пгт Авангард сумели корректно решить проблему содержания кладбища — и почему это решение недоступно «городу-миллионнику»?!
А сыну злосчастного Лаокоона у Археологического музея, в самом сердце города, на главной туристической магистрали, опять отбили руку. Так что... без работы не засидимся.
Тина Арсеньева. Фото автора