|
|
   |
В Одесском академическом театре музыкальной комедии им. М. Водяного прошли премьерные показы мюзикла «Без вины виноватые» по одноименной пьесе А. Островского.
МУЗЫКУ написал известный театральный композитор Александр Кулыгин. Признаться, вот этой составляющей спектакля я боялась больше всего: много было в нашей Музкомедии мюзикловых экспериментов с привлечением современных авторов, и не всегда это оказывалось музыкальным откровением. В данном случае с первых тактов стало понятно: пусть и не «откровение», но зато добрая и глубокая традиция и тонкое чувство стиля. И композитор — хороший мелодист, что в заявленном на афише жанре, согласитесь, дело не последнее. К тому же подчеркнутая театральность, стилизация чувствовались в партитуре: вот печальный вокализ сменился бравурно-бурлескной увертюрой, затем — вальсовый старинный мотив... мы с вами в Театре, зритель, настройтесь на Игру, живите понарошку, переживайте взаправду!..
Это легко сказать. Всяк знает, что сюжет пьесы Островского вовсе не игрушечный, а про «униженных и оскорбленных». Всяк помнит старый фильм с Аллой Тарасовой в главной роли. Но не всякий обращает внимание на жанровое определение, данное пьесе ее же автором: комедия. Вот так-то.
Посему перед постановщиком спектакля Владимиром Подгородинским стояли, как можно догадаться, задачи из тех, что с подвохом. Забегая вперед, скажу: он справился с ловушками сюжета блестяще, сумев расположить к спектаклю зрителей в самом широком диапазоне. Потребители мелодрамы искренне всплакнули. Интеллектуалы смекнули, что это и правильно: природа мюзикла — мелодрама прежде всего, оперетты — тем паче, а данный опус как раз представляет собой нечто среднее между мюзиклом и классической опереттой. Тем, кто не склонен принимать на веру коллизии, предлагаемые «демократическим жанром», досталось: вместе с чувствительными простецами любоваться нарядностью постановки; получать удовольствие от щедро рассыпанных в ней стилизаций бурлескного, карнавального характера.
РЯДОМ со мной в зрительном зале, так уж пришлось, сидел народный артист Украины Владимир Фролов. Это он когда-то сказал мне знаменательную истину: ну, не может современный актер играть ситуации старой оперетты на полном серьезе, потому что никто ему уже не поверит, зритель теперь далеко не тот, после двух-то мировых войн, не считая «мелочи»; играть нужно «с отношением», слегка отстранясь от своего героя. Если ты этот баланс остранения-отстраненности соблюдаешь, то и всплакнуть зрителю доведется вполне от души.
Подгородинскому отлично дается это отстранение как постановщику. Однако постановщик «демократических жанров» находится, доложу вам, между Сциллой и Харибдой. Его подстерегают две опасности: приглуповатости и зауми. Соблазняет некая снобистская брезгливость: вы, мол, не подумайте, что я сам принимаю всерьез и эти плоские буржуазные шуточки, и эти мещанские слезливые страсти. Я вам эту классику легкого жанра преподнесу, «ее до себя возвышая». В результате выходит такое занудство, что от зевоты вывихнешь челюсть. Такими мне всякий раз, воля ваша, казались телевизионные музыкальные постановки СССР времен 70-х — 80-х. «Легкий» жанр любит непосредственность: упрячь свой многозначительный ум подальше и умри в актере.
Пример? Он мне вспоминался, покуда я смотрела премьеру. «Лев Гурыч Синичкин» образца 1974 года: прикуйте меня наручниками к креслу! И... фильм «На подмостках сцены», по этому же водевилю, снятый в 1956 году: убойно смешно, драйв головокружительный, нисколько фильм не устарел, — его постановщики и не ставили себя «выше» рассказываемой ими истории, и не выглядели простаками. Что-то мне подсказывает, что и Подгородинскому, возможно, вспоминался этот старый фильм: иначе откуда бы взялась в его спектакле вставная сцена «театра в театре», с «нубийцем, пантерой, жрицей и апофеозом»?..
В общем, Подгородинский славировал в русле жанра с ловкостью бывалого лоцмана, да еще и с особым, непринужденным шиком вождения. Добротность драматургического материала тоже, конечно, сослужила добрую службу. Всё в спектакле держится на том «чуть-чуть», с которого, по замечанию Льва Толстого, и начинается настоящее искусство.
Если, к примеру, есть добродетельная и несчастная главная героиня: актриса Елена Кручинина, она же Любовь Отрадина, — то она, как носитель патетического начала «униженных и оскорбленных, но не сломленных», чуточку на котурнах, чуточку с патетикой и заламыванием рук, но так, чтобы мы не забывали, что весь мир — театр. Народная артистка Украины Наталья Завгородняя хорошо справилась с ролью, это был шанс, она по самой своей природе предназначена в «героини», она красавица, с прекрасным сопрано. Первый спектакль — это еще не совсем в счет, и я, например, жду от актрисы несколько более тонкой разработки моментов стилизации, отстранения, больше нюансов и острых интонационных перепадов, в заданной стилистике спектакля (режиссер в Одессе — он подскажет).
Чтобы спектакль выглядел красиво, ностальгически красиво, как воспоминание о том, чего с нами не было, — об этом постарались заслуженный художник Украины Станислав Зайцев, художник по костюмам Елена Лесникова, балетмейстер Ольга Навроцкая.
«КОМЕДИЯ»? Это с чего бы Островскому показалась забавной история байстрюка и его обманутой коварным изменщиком мамы? По этому поводу: а зачем вообще в наше время браться за такой социально неактуальный сюжет, — даже в Фейсбуке «хайп» разгорелся. А я вам скажу, и «зачем», и «почему комедия». Островский учит вас, ребята, самой что ни на есть фундаментальной буржуазной добродетели: сделай себя сам! Не сдавайся никогда! Не опускай рук. Учит — оптимизму, в том числе и социальному. Учит «сохранять лицо» в любой неприглядной ситуации. И то, что вы нынче такие вумные, так вы за это русского драматурга Островского тоже поблагодарить должны. Спектакль Владимира Подгородинского идет в своей сверхзадаче след в след драматургу.
Ну, и специфическая симпатия драматурга к потенциальным воплотителям его замыслов, сиречь артистам, их идеализация выразилась у Подгородинского в целом каскаде бравурно-бурлескных сцен, в откровенно гротескном толковании образов пьесы. Весь спектакль как таковой — «театр в театре».
Небольшая роль Галчихи, платной няньки «байстрюков», досталась народной артистке Украины Виктории Фроловой и сыграна ею не просто с блеском, но пронзительно: сыграна как «преступление и наказание», как расплата за алчность и бездушие — нищетой и безумием. По манере игры — абсолютнейшая эксцентрика, трагический гротеск. И всё на пресловутом «чуть-чуть»: ни единого пережима.
...А бурлескные эскапады дерзкой актерской парочки — «бастарда» Кручининой, юного Григория Незнамова (Сергей Федоренко, тонко пародирующий, как мне показалось, в этой роли «рассерженных молодых людей» 60-х) и шута-циника Шмаги (народный артист Украины Николай Завгородний: да ведь он может играть персонажей Достоевского, тут от Шмаги полшажка)! А изящнейший эксцентрический дуэт провинциальной примадонны-завистницы Коринкиной (заслуженная артистка Украины Аурика Ахметова) и ее протеже-любовника, «мажора» Миловзорова (Александр Владыченко)!..
Актерский ансамбль в спектакле состоялся (оговорю, что я смотрела один состав, но нет никаких оснований сомневаться и во втором, потому что в таком крепком режиссерском каркасе актер всегда чувствует себя уверенно). Соблазнитель-изменщик Муров (Сергей Богаченко): ну, чем вам не современная, а точнее — вечная, тема человеческого тщеславия?! Его жертва вышла в звезды — как не попытаться возобновить отношения, и не говорите мне, что это архаика «времен «Грозы» Островского». Добрейший меценат Нил Дудукин (Сергей Мильков), чье покровительство актрисам — отнюдь не платоническое, это он нынче от избытка восторга ботинки примадонны из магазина забирать готов, а завтра, глядишь, родится этим, как его, Харви Вайнштейном...
Ну, классика, она на то и классика, чтобы далеко вперед заглянуть — пусть не открытым текстом, но тонким намеком. Классика = традиция: Владимир Подгородинский, невзирая на эксцентрику, все-таки придерживается в своей постановке «Без вины виноватых» традиции классической оперетты с ее простосердечием. Играет — очертя голову. И выигрывает. Интеллектуалы на его спектакле радостно улыбаются, а сострадательницы рабыни Изауры утирают слезу. И те, и другие по-своему довольны — сопереживанию и узнаванию. Старого, как мир, — в сегодняшнем.
Тина Арсеньева. Фото Олега Владимирского