|
|
   |
Знакомьтесь: за работой Раиса Федоровна. Фамилию я обещала не называть. Ну, такое у человека желание. Раиса Федоровна вообще не хотела, чтобы писали о ней: считает, что незачем, лишнее все это. Я ее три дня уговаривала. Как тут не вспомнить некоего чеховского героя, однажды попавшего под лошадь в упряжке (кажется, то были сани) и всем хваставшего своей «славой»: мол, в газете о нем напечатали. А тут — слава заслуженная, без кавычек.
«Дай Бог вам здоровья на сто лет!», — желает мастерице одна из заказчиц. Да разве одна? С оказией не раз передают Раисе Федоровне какое-нибудь из ее изделий, выполненное немало лет назад. Чтобы вновь такое же сшить. Или расширить, потому что располнела заказчица килограммов... на пятнадцать, а там, где она теперь живет (в Америке), «ничего такого не закажешь, не пошьешь». Хотя Раиса Федоровна, тщательно сняв мерку и пригласив заказчицу на две примерки, всегда учитывает «непредвиденные», вроде этого, обстоятельства и делает «запас», да так, чтобы заказчица сама не мучилась — «просто перешла на следующую петельку».
Да, как вы, уважаемые читатели, наверное, уже догадались, Раиса Федоровна обшивает только женщин. Шьет одну из интимнейших деталей женского белья — грации, полуграции, бюстье, или, попросту, лифчики. «Подумаешь! — возможно, передернет плечом кто-то из представительниц прекрасного пола. — Этого добра в магазинах полно. Были бы деньги!»
Абсолютно согласна. Хочу возразить лишь по одному поводу: полно-то полно, да, как правило, сработано это добро из искусственных, «химических», тканей. А, как рассказала Раиса Федоровна, известный многим хирург нашего областного онкодиспансера доктор Иосиф Абрамович Воронов (царствие ему небесное), скрывая за нарочитой грубоватостью истинную обеспокоенность здоровьем женщин, как-то посоветовал ей, ставшей тоже его пациенткой: «Скажи своим бабам, что после сорока «химические» лифчики носить нельзя». Думается, к этим словам не лишне добавить, что рак молочной железы среди онкозаболеваний на одном из первых мест.
Конечно, не только в бюстгалтерах дело. И вода, и питание, и стрессы, и экология... Но опытный хирург-онколог, каким был Иосиф Абрамович, тоже говорил со знанием дела. (Кстати, заведующий хирургическим отделением областного онкодиспансера И. А. Воронов — лауреат конкурса «Вечерней Одессы» «Люди дела» — 1997 г.).
Раиса Федоровна свое дело любит, иного не мыслит. Родилась она в многодетной (девять детей, она шестая!) семье в Балте. Отец был председателем колхоза и мечтал, что именно она, Раиса, станет агрономом и будет работать вместе с ним.
— А я, — рассказывает Раиса Федоровна, — с детства мечтала только шить. В девятом классе уже обшивала всех своих одноклассниц. Спасибо, научилась всему у моей, как бы теперь сказали, наставницы. У начальника райпотребсоюза, друга моего отца, жена была немка — аккуратистка, мастерица, у нее я и научилась всему. А тут — «агроном»! Да не хочу я! Но в те времена попробуй ослушаться отца!.. Окончила школу — и пришел вызов на экзамены в Одесский сельскохозяйственный институт. Я, со слезами, к старшей сестре: «Галя, что делать?!» — «Ничего, не плачь, я тебя научу, — сказала моя Галя. — Возьмешь билет — и держи вот так. Будут тебя спрашивать — молчи».
— Я так и сделала, — улыбается Раиса Федоровна. — Вытащила билет, смотрю на него и молчу. «Вы что, немая?» — не выдержал один из экзаменаторов. Я молча киваю головой. «Вам двойка!» — огласили наконец. И тут я, поняв, что все испытания уже позади, выдала: «Только вы напишите, пожалуйста, папе, что я получила двойку. Я люблю шить, а он хочет, чтобы я стала агрономом». Тут все трое экзаменаторов, солидные, серьезные мужчины, чуть со стульев не рухнули — так смеялись.
— Отец в двойку не поверил, — вспоминает моя рассказчица, — и гонялся за мной по огороду с палкой. Конечно, просто так, для острастки. Что он мог со мной, упрямой, настроенной «на свое», сделать? Только смириться. И пошла я устраиваться на работу. А никто не берет. Хотя я все, и машинку тоже, хорошо знала. Нужен был документ о том, что я окончила швейное училище. А чтобы поступить в училище, необходимо направление. Тут-то и помог папин друг. Получила я направление и стала учиться в швейном училище номер три (Пушкинская — угол Жуковского). Учиться мне было легко. Три года, месяц в месяц, получала я повышенную стипендию. Закончила училище с красным дипломом. Меня забрали в ателье «Березка», было такое на улице Ленина, ныне это Ришельевская, — угол Жуковского.
Проработала там Раиса Федоровна 42 года. А начинала совсем молоденькой, девятнадцатилетней. Ее мастерство оценили. Она вскоре стала закройщиком. Но уже тогда заинтересовалась тем, что интересно ей и по сей день. Рассказывает о случае, укрепившем ее в правильности выбора: родной сестре пошили бюстгалтер так искусно, что Раиса немедленно отправилась на Фонтан к этой швее. Постигала ее секреты, как всегда, старательно, вела записи в тетрадке. Тетрадку ей отдали, когда за учебу рассчиталась она полностью... А «Березку» потом закрыли. Вроде бы дом, где она располагалась, продали.
Еще 12 лет трудилась Раиса Федоровна в ателье на Греческой. Однако снова, как она говорит, «всех оттуда убрали». По той же причине, похоже.
— И я пошла работать вот сюда, в это ателье, — подытожила она сведения о своем трудовом стаже, на данный момент насчитывающем... более 60 лет. Она и во время учебы не сидела сложа руки.
Конечно, интересно было узнать, стал ли кто-то из семьи ее, Раисы Федоровны, продолжателем. Рядом работает внучка Руслана. Бабушкина помощница отлично закончила швейное училище, училась и в столичном вузе, связанном, в частности, со швейным делом. Естественно, профессиональный профиль внучки гораздо шире: она еще молода, ей и дерзать.
Пришлось подключиться к швейному делу, только в ином качестве, и дочери Раисы Федоровны Ольге, преподавательнице музыки (фортепьяно). Так случилось, что с развалом Союза она лишилась любимой работы. Теперь, как и многие другие обладатели разных специальностей и даже научных степеней, «стоит она на «Седьмом километре»: в ателье, где трудится Раиса Федоровна, думаю, понимаете, шьют и более «солидную» одежду. Жить-то надо. Муж Ольги умер. Молодым ушел из жизни и сын Раисы Федоровны. Словом, пережила она немало. Но внутренний стержень не дает ей сломаться. Она по-прежнему трудится. Да еще как!
Заказчиков хватает. Женщины «по цепочке» передают, что есть такая вот искусница. Приходят к ней и, как бы это сказать, с нестандартными размерами, и те, кто перенес операцию. Материал у нее мягкий, шелковистый, пастельных тонов, «ласковый» к телу. Теперь-то с таким «крамом» не заморачиваешься, а несколько десятков лет назад, вспоминает Раиса Федоровна, бывало, и «резины» не купишь. То есть были времена, когда даже тех изделий, на вредности которых настаивал доктор Воронов, днем с огнем в магазинах не сыскать. Трудно, наверное, молодежи в это поверить...
— А почему у вас на ателье вывески красивой нет? — допытываюсь. — табличку в окне не каждый заметит. А слово «ателье», выложенное «в незапамятные времена» из утративших свежесть букв, — тоже не ориентир. Поди догадайся, над чем вы тут колдуете.
— Так за каждую букву, знаете, сколько надо платить?! — переспросила Раиса Федоровна.
О, да. Другие времена. Как говорил Аркадий Райкин в известной юмореске Михаила Жванецкого: «Пусть будет изобилие, пусть будет все! Но пусть чего-то не хватает!». Вот я и попыталась рассказать о «дефицитной» мастерице. А поведала мне о ней наша читательница Е. В. Вавилова — как о единственной такого рода чудо-швее в Одессе. Умеет Елена Викторовна «находить» неординарных людей...
Мария Стерненко. Фото автора