|
|
   |
В первое воскресенье апреля украинские геологи отмечают свой профессиональный праздник. В нынешнем году День геолога выпал на 7 апреля. Иван Михайлович Козырев десять лет искал полезные ископаемые в горах Тянь-Шаня и Памира. Своими воспоминаниями о романтическом и тяжелом труде геолога он поделился с читателями «Вечерки».
— Сколько я ни обивал порог военкомата, — рассказывает Иван Михайлович, — геологов на фронт не брали, говорили: у вас бронь, так что идите в горы, ищите руду, чтобы ковать броню для танков и авиации. Работали практически без выходных, на отдых отводилось несколько ночных часов. Помню, нам, трем геологам, поставили задачу: провести поиски ископаемых на достаточно большой площади в Таджикистане и составить карту с указанием мест различных руд. Больше всего ценился шеелит — вольфрамовая руда, которая применялась при изготовлении брони. Каждый из нас, кроме составления карты, еще и собирал этот минерал для сдачи в приемные пункты в Ленинабаде: за 3—4 килограмма шеелита давали небольшой мешок муки. И это в то время, когда хлеб распределялся по карточкам.
Поднимались рано утром — и на маршрут. Ходили по горам до заката солнца, наматывая по 15—20 километров, а вечером, после ужина, до поздней ночи сидели над составлением карты. И так по нескольку месяцев — зато когда услышали, что война закончилась, радовались, что и мы внесли свой вклад в победу над фашистами.
После войны я продолжил работу в геолого-разведывательных экспедициях. Так, наша геологическая партия базировалась в горах Памира на руднике «Кансай», в 40 километрах от таджикского города Ленинабад. Нашей задачей был поиск полиметаллических руд, в частности, свинца и цинка — сырья для рудника. Снарядили отряд в количестве 12 человек. Старшим геологом был Абдула Салахов. Навьючили лошадей и пошли в глубь Памира. Спустя семь часов подошли к небольшой речушке, где и разбили лагерь. Пока повар готовил ужин, мы установили палатки, в каждой горела карбидная лампа.
После ужина, когда я уже укладывался спать, ко мне зашел старший геолог. «Ванюша, прислони ухо к земле, — говорит, — земля гудит...». Я послушал, действительно слышен гул в земле. «Мы находимся на вулканических туфах, — продолжил Салахов. — В любой момент вулкан может проснуться, и нам хана. Возьми записную книжку и запиши имена всех членов партии». Я так и сделал, а потом мы долго сидели, слушали землю, но к утру гул стих. С рассветом я пошел делать обход территории. Поднимаюсь по лощине вверх и вдруг вижу — огромный валун, прикинул — весом тонн десять. Догадался, что это он катился прямо на наш лагерь, отсюда и гул, но наткнулся на препятствие и остановился, что спасло нам жизнь.
Оказывается, ночью в горах шел сильный дождь, который спровоцировал селевой поток, вот каменная глыба и сдвинулась с места и покатилась в нашу сторону. Я вернулся в лагерь, рассказал об увиденном Салахову, и мы перебрались в более безопасное место. Правда, к нам наведывалась волчья стая. Чтобы обезопасить лошадей, мы применили взрывчатку, после чего волки больше к лагерю не приближались.
Отработали этот район и поднялись выше в горы. Дело было осенью, и там уже выпал снег. Неподалеку от нашего лагеря стояла юрта — это чабаны спустились с гор. Вскоре к нам в гости пришли два киргиза, увидели в палатках свет и попросили керосину. Мы ответили, что керосина у нас нет, а они обиделись, обвинили в жадности. Говорим, что у нас в лампах камушки горят, то есть карбид. Не поверили. Пришлось раскрыть одну лампу и показать им эти «камушки». Лишнего карбида у нас не было, дали им лампу. А на следующий день старший геолог увидел чабана, который раскалывал камни, плевал на них и пытался поджечь спичками...
Много еще о чем вспоминал Иван Михайлович: и романтику посиделок у костра, где рождались стихотворные строки, и капризы погоды, и тяжкий труд, и удовлетворение от выполненной работы. Сказал: если бы можно было вернуть прожитые годы, он бы снова выбрал профессию геолога и снова бы поднимался в горы, наматывал километры по тайге и степи, чтобы, как он написал в одном из своих стихотворений, «открывать сокровища недр».
Записала Валентина Онькова