|
|
   |
В октябре прошлого года у нее была круглая и почтенная юбилейная дата, отметить которую помешали обстоятельства... и не спрашивайте о цифре: в применении к актрисе арифметика не работает, актриса — яркая бабочка, и весь вопрос в том, что мы помним.
В ДАННОМ случае мотылек и вовсе вызывающе броский, экзотичный. Года два назад в сети Фейсбук поднялось то, что зовется изысканным словцом «кипеш». «Что за чудачка ходит по Одессе, — возопил кто-то, — с огненного колера шевелюрой и в немыслимого фасона платьях?». Одесса привычна к «чудачкам» и «городским сумасшедшим». Мне пришлось вставить в дискуссию свои «пять копеек».
«Ребята, — написала я, — угомонитесь. Эта женщина — Актриса. Заслуженная артистка Украины, между прочим. И кавалер Ордена княгини Ольги. Это Ира Черкасская. Работает в Одесском академическом украинском театре имени Васылько. Всё у нее в полном порядке и с интеллектом, и со здравомыслием, и с чувством юмора: она тот еще мистификатор. Она, что называется, актриса по жизни. Она и в быту — всегда в образе. А эксцентричный образ, в котором ей комфортно пребывать, обусловлен тем, что она по своему актерскому типу — актриса-клоун. Вы в курсе, что великий Феллини считал такой тип высшим проявлением актерских, да и человеческих, дарований? Джульетту Мазину знаете? Ну, то-то.
И в повседневных костюмах Ирины не вижу ничего экстраординарного. Это типичный «бохо» — «цыганский», или «богемный», стиль: он сейчас на пике моды. Ире этот стиль очень к лицу и к характеру».
В общем, «кипеш» тут же погас. И, думаю, если бы его участники потом, из любопытства, посетили спектакли Украинского театра, то это было бы вовсе кстати!
...А Ирине Черкасской в ее актерской биографии всегда освещали путь вот эти две звезды, две клоунессы: Джульетта Мазина и Лайза Минелли.
ЭТО на моей памяти Черкасская предстала на сцене как актриса гротеска, актриса эксцентрического дарования и взрывного, буйного — держи ее крепче! — темперамента. Не всегда оно так было. Открыл Черкасскую как трагического клоуна покойный худрук театра, народный артист Украины Игорь Равицкий. Он дал раскрыться этой ее актерской ипостаси, до него почему-то никем не замеченной. Ира Черкасская на актерском факультете института имени Карпенко-Карого была помещена в амплуа лирико-драматическое. У Равицкого же она сыграла: Инку в спектакле «Мурлин Мурло» по пьесе Н. Коляды — мятущуюся и пьющую с отчаяния, неотвратимо стареющую и бунтующую «местную Магдалину, до крика мечтающую о любви», как определили персонаж в столичной рецензии к спектаклю в другом театре; точно так же прущую против течения Времени мамашу Наталью Леопольдовну в «Ну, очень маленьких комедиях» (см. «ВО» от 6.12.2007); Ольгу в «Маленьком мире» («ВО» от 27.04.2017); а с появлением Равицкого в Одессе, еще в качестве приглашенного режиссера, Черкасская играла Аделю в «Тевье-молочнике»...
«Шикарная роль, — говорит актриса о своей Инке, — после нее меня называли Чарли Чаплиным. В этом спектакле душу женскую выворачивают наизнанку. Это крик женской сути: я жить хочу!».
Своей сквозной темой Ирина считает именно борьбу женщины за свое человеческое достоинство, за чистоту имени: Женщина.
ВПРОЧЕМ, как отмечено выше, амплуа у Черкасской достаточно широкое. Довелось работать с режиссерами различного почерка, всем она благодарна, у каждого чему-то училась: у Владимира Туманова (главная роль в «Нашем Декамероне» по Радзинскому), у Константина Пивоварова; особо отмечен тут Борис Зайденберг: он учил ее, актрису неукротимых эмоций, внешней сдержанности, репетируя «Порог» Дударева.
«Лирико-драматическая»: вот я специально попросила ее позировать с фотографией времен ее актерской молодости. Ирина Черкасская — красива: такой красотой природа помечает дерево, камень, эта пластическая красота неподвластна разрушительному действию времени. Тем более любопытно всмотреться в лицо молодой актрисы. И тут скажешь: да-а уж!.. Мало, что тут утонченная миловидность украинской дивчины-киевлянки, — да вы в глаза ей поглядите, там такое сидит, это же в чистом виде роковая женщина, это искусительница, колдунья, вамп.
Актриса — это всегда, в некотором роде, трагедия: недовысказанности, недопроявленности, рвущегося наружу и наглухо запертого в себе естества. Как это режиссеры не приметили в ней инфернальность, на лице явственно прописанную?!
Впрочем, один раз было: Ирину Черкасскую задействовали в бурной мелодраме. Будучи молодой артисткой, она сыграла возрастную роль — стареющей цыганки Мавры в спектакле «У неділю рано зілля копала» по повести О. Кобылянской. Мавра — фигурант роковой любви. Жертва закона возмездия. Уготовившая себе это самое возмездие собственными руками. Сложный образ. Не сподобилась я знать, как его решил режиссер В. Васылько, — потому что, в конечном счете, всё подчинено режиссерской трактовке, — но сам выбор актрисы на роль, полагаю, симптоматичен. «В зале звенело — такая тишина стояла», — вспоминает теперь Ирина свое впечатление от игры в том спектакле.
В чем, спросила я ее, содержание пафоса ваших мятущихся героинь? Жертвенность? Нет, ответила она, — борьба: человеческое самоутверждение. Даже если героиня — внешне смешная.
А с кем из героинь мирового репертуара она себя ассоциирует, актерски и человечески? Ведь это неизбывная заноза актерского ремесла: «моя несыгранная роль». Ответ: Бланш в «Трамвае «Желание» Уильямса. Катюша Маслова.
Кто ее любимые авторы? В юности — Ремарк и Джек Лондон. Затем — Драйзер и Лев Толстой. А в чем, спрашиваю, причина краха Анны Карениной? «В невосполненной любви. Душа не получила того, чего жаждала и заслуживала». — «Но Вронский-то ее любил. Не слишком ли многого жаждала эта душа? Такого, чего и на земле не бывает?». — «Бывает, — тряхнув оранжевой копной волос, твердо отвечает Ирина. — Верю, что это бывает. Есть же где-то такие люди: великая и взаимная любовь». Ну, да, искусство свидетельствует, как оно бывает: Элоиза и Абеляр, Лейла и Меджнун...
«Это слава Богу, что ты на меня попала!», — смеясь, вставляет реплику супруг, Владимир Андреевич Черкасский.
...По сути, «попал» он. Будучи дипломником актерского факультета Харьковского института в 1962 году (играл Сатина в «На дне»), в Киеве увидел Ирину: Дорину в «Тартюфе». «Красавица, да как пляшет, — вот, ёлки, девка классная!». И, взяв направление в Одесский украинский театр имени Октябрьской революции, увидел здесь эту «Дорину» на общем собрании: Ирину тоже уговорили в Одессу — «маленький Париж», да еще и у моря. Она тогда была — Самійленко.
Одесса, вспоминает Ирина, оказалась не таким уж Парижем, зато колорит, люди — просто кладезь для актерских наблюдений!
И вот ей пишет родня из Киева: ей, дочке папы — полковника артиллерии и мамы-домохозяйки, ей, кузине актрисы Театра имени Ивана Франко, куда и сама Ирина запросто могла быть принята: «Ты так много и с таким восторгом расписываешь Володю, что уж ладно, давай, выходи замуж за этого колхозника». Володя Черкасский — уроженец села Лебедевка Харьковской области; отец его в 1944-м на фронте погиб...
...Молодые артисты, имевшие оклад в 75 рублей, скинулись — и справили паре шумную комсомольскую свадьбу. Володя как-то сразу попал в секретари театральной парторганизации. Пять лет был актером, играли они с Ириной главные роли в «Бесталанной» Тобилевича, — они застали Василя Васылько и его знаменитый спектакль «Угрюм-река», в массовке которого работали, — а потом Черкасского вызвала секретарь обкома по идеологии и предложила возглавить управление культуры. Причина? Ты из их среды. Потому что предыдущих начальников управления культуры, представьте себе, эта среда на-раз съедала своими кляузами и склоками. Но главным аргументом, неотразимым для молодой семьи, была 25-метровая комната в доме напротив киностудии.
С семейным статусом, впрочем, курьезная штука получилась: это нынче забавно, а тогда, где-то в 1963-м, ого-го... в общем, молодые супруги, решив, что большая любовь и комсомольская свадьба — достаточная порука крепких семейных уз, позабыли отметиться в ЗАГСе. Сие случайно обнаружило начальство, заглянув, по надобности, в паспорт Черкасского. Ребята, да вы что?! Это ж аморалка на всю катушку. Тут же приватный партийный звонок в ЗАГС — и беспечная чета вмиг закрепила свое семейное положение сакральными штампами в паспортах.
Нынче у них взрослые самостоятельные дети. Андрей — доцент Одесской национальной академии пищевых технологий, пишет докторскую; Марине когда-то мэр Боделан вручил диплом «лучшего семейного врача города Одессы», сейчас она живет в США — работает по контракту, даже на Аляске довелось практиковать; с нею теперь в Калифорнии и ее сын Денис.
...Что до Владимира Андреевича, его старожилы помнят заместителем председателя
облисполкома. А он помнит, как не было отбоя от анонимок из театрального террариума единомышленников: тут уж Ирина «попала». Но семья стойко и дружно пережила эти профессиональные «накладки».
И ГРЯНУЛА юбилейная дата. Чем? Двумя срочными, одна за другой, операциями по замене тазобедренных суставов. Что — слава медицине! — блестяще проделал доктор по фамилии Волочишин в городе Черновцах. «Позвольте сфотографировать вас на память», — сказал хирург пациентке. «Да я же не в форме», — смутилась Ирина. «Но вы же актриса!». Актрисой Ирина Черкасская оставалась и в реабилитационной палате, поднимала боевой дух товарок по несчастью: и стихи читала, и пела, и даже танцевать пускалась.
И рвалась на сцену! Хотя она сейчас трезво и горько знает: театр наш — на бездорожье; режиссура как профессия и как особый дар — проблема. А у актера нет времени — ждать. Нынче она репетирует — онлайн, по вайберу, во всемирном карантине, — роль смотрительницы дома: «Ужин в Санлисе», Жан Ануй. «Ваша роль, — сказала режиссер Ирина Зильберман. — Вы такая же наивная».
— А вы вправду наивная?..
— Мне мои дети частенько говорят: ну, что ты всё играешь! Да не играю я! Я так воспринимаю. Это называется — жить с распахнутыми глазами. Я, честное слово, такая. Я верю, что добро — сила, что добро побеждает. Может, мне от этого и легче.
Беседовала Тина Арсеньева. Фото автора