|
|
   |
Рассказы из жизни
Тортики
Нина Сергеевна работала заместителем директора по воспитательной работе в школе-интернате для детей с умственной отсталостью. Конечно, должность не из легких. Учеба таким ребятам не дается, но основные жизненные правила нужно вбивать в их головы. И на Страстной неделе у старших воспитанников Нина Сергеевна провела очень даже приличное мероприятие. «Если бы даже Бога не было, — вспомнила она свои слова на классном часе, — его стоило бы придумать, ибо Бог — это совесть». Правду сказать, это были не ее слова, она их где-то вычитала. Но ведь как удачно применила! «У каждого из нас за левым плечом стоит черт, а за правым — ангел, — продолжала вспоминать Нина Сергеевна. — Если вы будете помогать черту, вас будет двое, и победит дьявол; если же примете сторону ангела, божественные силы одержат победу...». Дети слушали, затаив дыхание. Классный час был открытый, показательный. После него директор сказал при всем коллективе только одно: «Великолепно!»
А эта Анька все испортила. Настроение Нине Сергеевне испортила. В конце месяца в интернате обычно проводили день именинника — поздравляли родившихся в феврале, марте, апреле. Вместо обычного полдника накрывали сладкий стол — фрукты, конфеты и обязательно тортик местного хлебозавода (замечательная продукция!). Взрослые тоже пили чай с тортом. Что в этом особенного?
Но на выходе из актового зала девятиклассница Анна спросила Нину Сергеевну: «Вы с кем сегодня? С чертом или с ангелом?». Завуч сразу почувствовала подвох: «А в чем дело?». «А в том,— ответила дерзкая ученица,— что вы торты воруете. Мне все равно — я сладкое не ем, но вы воруете у других детей. Не первый раз мы считаем коробки, когда выгружаем из машины и на склад носим. И не досчитываемся их потом на столах. В этот раз привезли 16, а групп у нас девять — девять и выдали. Остальные куда-то делись».
«Сильно умная!» — только и нашлась что ответить Нина Сергеевна.
Анна и вправду была умной девчонкой, и такие иногда попадают в интернат для умственно отсталых. Опасные это элементы, особенно при визитах различных комиссий. «Я даже знаю, почему вы нам всегда апельсины, бананы и киви резаные даете...», — добавила вслед вредная Анька.
Нина Сергеевна жила в райцентре, далековато от сельского интерната. В дороге забылась ученица с ее нравоучением (это же надо додуматься — учителю читать мораль!), надо было готовиться к Пасхе. И как кстати подъехала на своей машине зав. складом интерната Валентина Ивановна с продуктовым набором — шоколад, сгущенка, тушенка, колбаса... Были в коробке и два тортика — из тех самых, которыми укорили. Вместо пасочек пойдут, очень сладкие.
В последнее время значительно увеличились суммы на питание сирот в интернатах. Дети уже не съедали того, что им дают, так что кое-что оставалось. С благословения директора к праздникам администрация (завучи, педагог-организатор, бухгалтер, завскладом...) обычно получала такие подарки. Не надо было «париться», как «продвинуто» выражались даже их неполноценные дети, чем накормить семью.
Но злой рок, похоже, преследовал сегодня Нину Сергеевну. Только отошла машина Валентины Ивановны, соседка остановилась с усмешкой у выгруженных коробок: «Пасха идет, люди добрые дела делают, а вы? Ты еще святой водой ворованное у детей побрызгай...».
Какое ей дело? Детям, между прочим, вредно кушать сладкое и консервированное... И от обиды Нина Сергеевна заплакала.
«Солнышко»
— Здрасьте! — в дверь кабинета просовывается круглое девичье лицо. Глаза карие, нос в веснушках, кудри в рыжинках — чистое солнце.
— Здравствуй, Солнышко,— не отрываюсь я от бумаг (срочно надо сдать заметку),— проходи, садись, подожди минутку.
— А почему вы назвали меня «Солнышком»? — ждет меня вопрос по возвращении.
— Так ведь я не знаю, как тебя зовут, — объясняюсь.
— Наш физрук тоже не знает, — с лица девочки сползает улыбка, — ни имени, ни фамилии. Нас много, а он один. Но «Солнышком» он меня не называет. «Толстуха, шаг вперед!» — говорит.
— Ну, ты и правда не из худых, — неловко пытаюсь я защитить физрука. — Интересно, как он худеньких девочек называет?
— Ду... ду...дудорога,— с трудом выговаривает девчонка.
— Это что за слово? — удивляюсь. — Как оно хоть пишется? — отвлекаю юную посетительницу от не очень приятной темы.
— Не знаю, — отвечает, но хватается за слово «пишется». — А вы можете написать в газете, чтобы он не обзывался хотя бы при мальчишках?
— Почему при мальчишках? Разве класс не делится на мальчиков-девочек?
— Не делится, — вздыхает «Солнышко».— Он один на всю школу, устает, вот и злится. Но «Толстуха» — это еще ничего. Вчера он мне сказал: «Не тряси выменем, корова!»
— Ты классной руководительнице пожаловалась? — у меня пропало желание защищать учителя.
— Я раньше жаловалась. Она сказала, что физруки нынче в большом дефиците, особенно мужчины. Им семью кормить надо, а зарплата у учителей маленькая. Наш Александр Антонович тоже на «7-м километре» подрабатывает...
Девочка передает мне бумаги из своей гимназии (она выполняет только роль курьера — живет рядом с редакцией) и убегает. Не успеваю спросить ее имя. Впрочем, это совсем не обязательно: встретились — и разошлись. А учителю все-таки следует знать имена-фамилии своих учеников. Если же ему это не надо, то нужен ли он школе? Тем более, такой грубиян...
Татьяна НИКОЛАЕВА.