|
|
   |
В Одесском Доме ученых 9 декабря состоится вечер памяти Владимира Гридина, писателя, журналиста, краеведа, прошедшего ГУЛАГ, мордовские лагеря, запрет на издание. И, вопреки всему, посвятившего жизнь литературе и изданию книг, которые вошли в наследие Одессы.
Его детство выпало на просоленную морем Одессу, с купанием в порту, «аж до брызг из глаз», как пишет сам автор в книге «Стихи о прошлом». Родился в 1924 году на Слободке. Мечтал стать автомехаником и шофером, как отец Михаил Емельянович, который возил легендарного Анатру, директора Одесского цирка, и секретаря обкома. Хотел быть жонглером, астрономом. Построил телескоп. Исписал тетрадь морями, проливами, «вращая скользкий свой глобус». Сам научился играть на скрипке, увлекшись музыкой, как дядя Николай Николаевич Чернятинский, известный дирижер, вдохновивший его на учебу в Одесской консерватории. Тогда его инструментом уже был кларнет. Но главной его страстью всегда была литература. Он вел дневник, в котором отражались история родного города, встречи с интересными людьми, впечатления от прочитанных книг, спектаклей, кино. На страницах «Пионерской правды» знакомился с произведениями Алексея Толстого, Льва Кассиля. В «Роман-газете» прочитал повесть Валентина Катаева «Белеет парус одинокий», писателя, который стал его наставником в литературе.
Когда Владимиру было 16 лет, началась Великая Отечественная война, которая отразилась в его стихах, поэтических сценках «Тогда в Одессе», составивших летопись 1941—1945 годов жизни в Одессе. После освобождения родного города он был призван в армию. Пережитое легло в основу его книг «Флаг над городом» и «Парты под землей». Но об этом он расскажет позже, как и о пятерых словаках в Одессе, которых спас, пряча в подвале. Своими наблюдениями, информацией он делился с Валентином Катаевым, который работал над романом «За власть Советов». Мастер настаивал на его поступлении в Литературный институт в Москве, кузницу писательских кадров. И буквально под занавес приема документов в вуз, в 1947 году, он направляет рассказы на творческий конкурс и становится студентом Литературного института имени Горького.
Вместе с ним азы писательства проходили Расул Гамзатов, Григорий Поженян, Кирилл Ковальджи, Юлия Друнина и другие известные писатели. Он учился у Константина Паустовского, Корнея Чуковского, Константина Федина. Но главным своим наставником считал Валентина Петровича, с которым сдружился, часто бывал в доме Катаевых.
— Как-то отец угостил Катаева греческим соусом из «синих», который готовила бабушка, — рассказывает дочь Наталия. — Валентин Петрович попросил у него рецепт. А потом говорил, «мои приготовить ничего не могут», лучше привезите мне еще. После семинаров Катаева отец провожал его в Лаврушинский переулок, по пути беседуя на литературные темы, вспоминая об Одессе. Он очень часто гостил у него.
Валентин Катаев ценил творчество молодого автора — одессита. И «горячо рекомендовал» Владимира Гридина в Союз писателей. Все начало сбываться. Сотрудничество с московскими газетами, журналами, интервью с известными людьми. В Одессе он работал как штатный литконсультант местного отделения Союза писателей СССР, литературным редактором в облрадиокомитете. Содействовал в печати и на радио поэтам и писателям И. Неверову, Ю. Михайлику, С. Стриженнюку, В. Морозу, В. Домрину и другим. Вот-вот должна была выйти из печати его первая книга «Флаг над городом» — о подпольщиках Одессы в годы фашистской оккупации. Отрывок из повести о словацких подпольщиках «Выхожу один я на дорогу» был напечатан в Чехословакии, в братиславском журнале. И тут...
— Вдруг органы госбезопасности докопались до моего давнего греха, — пишет Владимир Гридин в книге «Мы, которых не было», — писем в адрес видных советских писателей, которых я обвинял в позорном служении партийным интересам. Меня сразу отлучили от любой литературы. ...Это было, надо признаться, оглушительное падение. Из уютного и шумного кабинета редактора в облрадиокомитете и просторного зала в Союзе писателей, куда приходили начинающие авторы, я очутился на заводском дворе, где стал разбирать ящики. Там же — на стареньком заводе имени Калинина в центре Молдаванки — таскал металлические отходы... Целый год я исправлялся — так повелели «директивные органы», и уже собирался уходить куда-то на более «приятное» место работы, как подоспели пастернаковские события: осенью 1958-го стали бурно разоблачать автора «Доктора Живаго», и меня замели на общей свирепой волне, когда уже совсем не до стихов.
«В году зловещем, Пятьдесят восьмом,
Когда над нашим горьким Зодиаком
Перевернулось все, увы, вверх дном,
Я тоже сел по пятьдесят восьмой
Статье, вобравшей боль всего народа...»
Еще одним поводом для наказания стало выступление против Венгерского восстания 1956 года. Владимир Гридин предупреждал о повторении подобных событий в СССР, говорил о чекистах и цекистах и о существующей действительности.
— Первое, что ценил папа, — свободу, — уверена Наталия Гридина. — Он делал то, что считал нужным. И мне трудно представить его на партийном собрании. А без вступления в партию он вряд ли смог бы продолжить свою литературную карьеру.
Такой у него был замес! Прадед Владимира, Николай Иванович Чернятинский, исполин, двухметровый красавец, был из русинов. Он пришел с Волыни пешком в Одессу, где стал инспектором военных оркестров. Другой прадед, Емельян Гридин, знатного рода варяжских «гридней» (воинов при княжеских дворах Киевской Руси). Их семья, приехав в Одессу, купила большой участок на Слободке, открыв шорное дело. Несгибаемые, свободолюбивые, способные добиваться цели. Таким проявил себя и Владимир Гридин. Его не сломила одиночная камера в тюрьме, где он «писал стихи губами», тяжелая работа в карьере, на торфяных болотах. Отбыв три года мордовских лагерей, он вернулся в Одессу, к жене и дочери.
— С мамой отца познакомил ее одноклассник Игорь Медведовский, впоследствии — редактор газеты «Одесский портовик», — Наталия листает семейный альбом. — «Как, ты не знаешь Володьку Гридина? Это же самый образованный молодой человек!». Они встретились в филармонии. Он много говорил о Москве, о себе. Но только через год, когда мама ехала в библиотеку, они увиделись на Дерибасовской. А через полгода поженились, чтобы быть вместе навсегда.
— Когда папу арестовали, — рассказывает дочка далее, — мама с бабушкой всю ночь жгли на чердаке его рукописи. Боялись, что найдут еще что-то. После фестиваля молодежи и студентов 1957 года была разнарядка на каждый город по выявлению инакомыслящих, «антисоветчиков». Папа оказался одним из них. А ведь это было время так называемой «хрущевской оттепели». И в своей речи на XXI съезде КПСС Никита Хрущева говорил, что «в Советском Союзе сейчас нет фактов привлечения к судебной ответственности за политические преступления». Именно поэтому книга воспоминаний о ГУЛАГе, где отец описывает все, что с ним случилось, и называется «Мы, которых не было». Когда его должны были везти в товарняке в лагерь, мы вышли к железной дороге. Плакали, кричали. Но его там не было. Он еще три месяца провел в одиночке. Пытались сломать. Не смогли. Свет в камере никогда не выключался. Горел и день, и ночь...
Потом их везли в «столыпине» — арестантском вагоне — вместе и политических, и уголовников. По 58-й статье были осуждены студент — за контакты с израильскими туристами, моряк, которого приняли за английского агента. В ГУЛАГе оказались и выпускники Литинститута: Сашка Частников из Николаева, «пастерначка» Ира Емельянова, пострадавшая за чтение запрещенной книги. А также знаменитые впоследствии правозащитники 90-х: Гаранин, Обушенков, Молоствов. Партия пыталась их «перевоспитать» тяжелым физическим трудом. В зону 11, где Владимир Гридин работал на комбинате деревообработки, приехала его жена Алла Николаевна.
— На свидание, — делится Наталья, — маме дали всего три дня отпуска. Повидались. В каблуке она вынесла его стихи, посвященные их первой встрече. И до сих пор хранит 900 писем от него.
«Когда я прощался с женой, — пишет Владимир Гридин, — то почувствовал, что могу стерпеть еще не такое, как было до того. Жизнь словно начиналась заново — слава Богу!».
Он вернулся в Одессу совершенно седой в свои 37 лет.
— Помню день был прохладным, солнечным, он стоял с проводником на площадке вагона. — Наталия перебирает открытки, присланные ей отцом из ГУЛАГа. Каждая наполнена светом и стихотворными строчками:
Я — Наташа Гридина, мне уже три года,
Долго я не видела папу с мамой модной.
Долго не катал меня папа на горгошах,
Чтобы жить по-старому, стану я хорошей!
— Все нервничали, переживали, боялись, что не узнают, — продолжает Наталья. — А потом мы пошли в «Аркадию» к морю...
К морю Владимира тянуло всегда. И оно ему всегда помогало. Выручило и на этот раз.
«После лагерной жизни меня донимали недуги — пишет он в книге, — вплоть до предынсультного состояния».
Гридину сказали: хотите быть здоровым, закаляйтесь. И он стал купаться в море и летом, и зимой, о чем написал в повести «Я был моржом», опубликованной в журнале «Новый мир». Его примеру следует сегодня и дочка, круглый год ходит к морю.
— Отец был очень целеустремленным, — вспоминает Наталия. — Если что-то нужно было, он добивался этого, не жалея сил. В институте учился по 16 часов в сутки. Мы выписывали большое количество газет, журналов. Почтальон взмолилась, чтобы мы повесили второй почтовый ящик. Он очень много работал. И несмотря на то, что его не публиковали, писал «в стол». Он верил, что придет его время.
По возвращении из лагерей его хотели выслать за 101-й километр. Нашлись добрые люди, отстояли. На работу нигде не брали. Он устроился продавцом книг на выносном лотке в магазине подписных изданий. Потом перешел в книжный магазин «Поэзия» на Греческой, где рекомендовал читателям новые издания. Это дало ему возможность начать печататься. У него появилась колонка в газете «Комсомольская искра», где он знакомил читателей с книжными новинками. В 1969 году его назначили старшим редактором в НИИ «Пищепромавтоматика». Это был островок ума и современной мысли, из которого вышли писатели и журналисты.
А в 1989 году Владимира Гридина реабилитировали. Он получил право публиковаться и начал активно заниматься литературной деятельностью. Печатался во всех крупных газетах Одессы, журналах «Огонек», «Музыкальная жизнь». Писал на исторические, социальные, политические темы, рассказывал об одесситах — ученых, музыкантах, писателях, вел передачи на телевидении и радио. Под его руководством вышла книга «Венок Валентину Катаеву», к 100-летию писателя, издание об известном певце Петре Лещенко «Он пел, любил, страдал».
Активно работая в правозащитной организации «Одесский мемориал» и Ассоциации жертв политических репрессий, подготовил более десятка книг воспоминаний узников ГУЛАГа, статей и очерков из жизни оккупационной Одессы — в стихах, прозе, публицистике.
В 2004 году, наконец, вышла его книга «Парты под землей», рекомендованная для изучения в школе. Книга посвящена дочери Наташе, вместе с которой рождалась повесть.
— Отец выполнил все, о чем мечтал, — говорит Наталия Владимировна. — То, чего его лишили в начале карьеры, он сделал позже, оставшись верными себе, и литературе, и своим учителям. Он рассказал правду о репрессиях, ГУЛАГе. Несмотря на то, что ему пришлось пережить и преодолеть, чтобы реализовать себя, он оставался патриотом страны до конца. До последнего он ухаживал за могилами членов семьи Валентина Катаева, своего наставника, открывшего ему путь в большую литературу. И все это время хранил стихи мастера, последние строчки из которых высечены на памятнике отца:
«И всем прощу, и все забуду»
Инна Ищук, Анатолий Венгрук