|
|
   |
Мы все привыкли считать, что Одесса — город, может быть, не первый, но точно уж вторым не будет никогда. И я со всей ответственностью могу утверждать, что были люди и события, которые для нашего города, возможно, изначально значимыми не стали, зато оказали влияние на весь огромный мир. Жаль, что очень мало в Одессе помнят о достойнейших ее дочерях, которые изменяли течение истории не только нашего города, но порой и целых государств.
Хотелось бы исправить эту историческую несправедливость. К примеру, вспомнить о необыкновенной женщине. Имя ее — Рахель Коэн-Каган. 18 февраля 1888 года на улице Пушкинской родилась девочка, получившая имя Рахель. Ее родители — присяжный поверенный Яков (Янкель Иосифович) Любарский (иногда встречается версия — Люберский) и Мириям (Мария Моисеевна) Бернштейн.
В Одессе в те времена была возможность давать детям достойное образование, которую изначально не упустили родители, а потом и сама Рахель. Она много училась: сначала гимназия, потом — Высшие женские курсы, а далее — университеты: Новороссийский и Петербургский. Кстати, науку она выбрала весьма нетипичную для женщины того времени — математику.
В 1913 году Рахель вышла замуж за уроженца Риги, выпускника Бреславльского университета, Ноя Кагана. Пожалуй, именно идеи и решения мужа помогли создать абсолютно невообразимый жизненный путь нашей героини.
В 1914 году Ной вместе с сестрой и матерью уезжает в Эрец-Исраэль. Рахель же остается в Одессе. Началась Первая мировая война, и она с маленьким ребенком на руках не могла уехать из города. Молодая женщина занималась работой в еврейских общественных и благотворительных организациях. И все время тосковала о муже и мечтала о встрече, ведь разлука вышла невероятно долгой: целых 6 лет.
Чудеса, как известно, случаются. И в нашем случае, чудом для одной одесской еврейской женщины и ее ребенка (откровенно говоря, не только для них) стало судно, имя которому — «Руслан».
В Одессе эту историю, пожалуй, не знает только ленивый. За долгие годы в нашем городе скопилось огромное количество евреев, мечтавших уехать на территорию Палестины, домой, в Эрец-Исраэль, но в разгар гражданской войны это оказалось уже невозможным: территория государства была закрыта как для въезда, так и для выезда. В Одессе же находилось порядка 140 еврейских беженцев из Цфата и Тверии, изгнанные из Палестины, которая на момент 1919 года оказывается под действием Британского мандата, что автоматически причисляет беженцев к подданным этой страны.
Долгой и непростой была попытка возвращения: беженцы обратились к британскому консулу, тот, в свою очередь, к советским властям, которые не могли отказать иностранным гражданам в выезде. Правда, во всей этой истории, главным было количество людей, желавших покинуть страну. Билет запросили на 500 человек больше, чем изначально было необходимо. И все эти люди позже, так или иначе, оказали огромное влияние на историю современного Израиля, да настолько, что порой историки сравнивают «Руслан» с «Мейфлауэром» (английское торговое судно, пассажиры которого в 1620 году основали одно из первых британских поселений в Северной Америке).
В некоторых книгах вы действительно встретите словосочетание «Мейфлауэр» сионизма». Чтобы не быть голословной, в списках пассажиров «Руслана», вышедшего тогда из Одессы, значились историк Йосеф Клаузнер, архитекторы Зеэв Рехтер и Йегуда Мегидович, будущий редактор газеты «Га-Арец» Моше Йосеф Гликсон, художники Пинхас Литвиновский и Ицхак Френкель, карикатурист Арье Навон, танцор Барух Агадати, родители летчицы Зохары Левитов, Исраэль Гури (в будущем член Кнессета и отец поэта Хаима Гури), доктор Хаим Ясский, — главный врач больницы «Хадасса», врач-эпидемиолог Шнеур Авигдори, профессор Арье Достровский, Роза Коэн — мать Ицхака Рабина и многие другие.
Вот с ними вместе и была 31-летняя женщина с ребенком на руках. И она сразу же становится видной личностью в сионистском движении: с 1932-го до 1946 года руководит комитетом помощи при муниципальном комитете Хайфы и оставит его только для того, чтобы возглавить социальный департамент Еврейского национального совета. Она активистка народной женской сионистской организации (ВИЦО) и ее руководитель с 1938 года. При этом еще и умудряется в то же время во второй раз стать матерью. Говорят, что она опекалась всеми детьми в Эрец-Исраэль, ведь именно благодаря ее труду открывались первые ясли, а по всей территории создавалась сеть детских консультаций («Типат — Халав»).
...1947 год стал очень напряженным для еврейского ишува. 29 ноября ООН приняла решение о разделе подмандатной Палестины на два государства — еврейское и арабское. Началась активная подготовка к провозглашению независимости государства. Тогда все западные страны сомневались в способности евреев выстоять в войне с арабами, а то, что война будет, тогда понимали уже все. Америка вообще предлагала отдать страну под опеку ООН до урегулирования конфликта.
14 мая 1948 года Рахель пригласили на срочное заседание Народного правления. Ночью истекал срок британского мандата, и Давид Бен-Гурион решил: если не объявить о создании Израиля сейчас, то этого не случится никогда, потому как 15 мая истекал срок действия Британского мандата. На декларации о независимости государства Израиль стоит всего 37 подписей, и лишь две из них принадлежат женщинам: одна — Голде Меир, вторая — Рахель Коэн-Каган. Сегодня, анализируя ситуацию, многие историки и краеведы говорят о том, что обе женщины оказались в списке людей, решающих судьбу будущей страны, случайно, но сегодня их имена среди — выдающихся личностей, и этого уже не перечеркнуть.
«Невозможно передать словами, что я чувствовала. Голос, произносящий слова Декларации, был хорошо знакомым мне голосом Бен-Гуриона. Всех сидящих рядом людей я отлично знала. И все же я не могла совладать с ощущением, что все это происходит не в реальности. В эту минуту я начала понимать Шагала, его невест и женихов, которые парят в небе от счастья. Моя душа возликовала, она взлетела над залом. Я много лет мечтала об этих минутах и вдруг увидела исполнение своей мечты. Это было непередаваемое счастье! Даже сейчас, спустя много лет, я не в состоянии описать всю глубину пережитых чувств. Наверное, только музыка или живопись способны на это», — писала Рахель впоследствии.
На этом она не остановилась, а продолжила активно работать над устройством своей страны. И в 1949 году баллотировалась в первый кнессет от имени первой женской партии в истории Израиля — ВИЦО. Первая, безусловно, звучит гордо. Но она же единственная и последняя. Тогда партия получила одно место в кнессете, и уже, думаю, понятно, кто его занял. Фактически в кнессете первого созыва было 12 женщин, но, по сути, только одна боролась за женские права: «Говоря начистоту, быть единственной женщиной в кнессете очень тяжело. И не важно, какую партию я представляю. Пусть любой депутат-мужчина на минуту вообразит, что он работает в парламенте, где заседают одни женщины. Легко ему будет?» (Газета «Гаарец», декабрь 1949 года).
Почему же ее роль так важна? Она являлась голосом всех женщин в кнессете: выступала за наказание мужчин, бьющих жен, боролась за решение проблем развода, призывала к ответу мужчин, которые отказывались давать тот самый развод своим женам, а в 1951-м и вовсе выдвинула законопроект, который даже сегодня можно считать революционным: «О семьях и женском равенстве». Вот вам оно, настоящее феминистическое движение родом из Одессы! Согласно этому законопроекту муж и жена равны при разводе, даже если кормильцем семьи был мужчина, а еще женщины, наконец, могли противостоять насилию в семье, не боясь потерять последний кусок хлеба.
Но, к сожалению, полный закон не прошел, а кнессет принял лишь жалкое его подобие целый год спустя. Причем сама Рахель отказалась за него голосовать, показывая свое несогласие в ограничении прав женщин.
Представьте себе, пройдет более двадцати лет, и в 1973 году кнессет утвердит первоначальную версию законопроекта Коэн-Каган.
Второй раз Рахель избиралась в кнессет в 1961 году от Либеральной партии, но при этом продолжала с трибун громко отстаивать права женщин. И я вас, пожалуй, удивлю, но это именно она одной из первых поддержала идею призыва девушек на службу в ЦАХАЛ: «Нет никаких препятствий, чтобы девушки служили наравне с парнями».
При этом, независимо от деятельности, она остается почетным председателем ВИЦО и, будучи, достаточно немолодой, продолжает оказывать помощь тем, кто в ней нуждается: по стране колесят передвижные библиотеки, позволяя девочкам и женщинам получать новые знания, создается юридический отдел, который дает женщинам консультации абсолютно бесплатно, основывает благотворительный фонд для нуждающихся. К последнему ее подвигло осознание того, что многие активистки ВИЦО в старости едва сводили концы с концами. Для нее самым страшным было то, что государство ничего не делало, чтобы стереть грани богатства и бедности. Она часто критиковала свою страну, хотя очень сильно ее любила.
Если же говорить о семье, то двое ее сыновей получили прекрасное образование: Миха Каган стал кинорежиссером, а Элиягу Каган — физиком. До последнего дня их мать занималась общественной деятельностью в ВИЦО. А жизнь ее была достаточно долгой. Наша героиня умерла в возрасте 94 лет, 15 мая 1982 года.
В Израиле в Хайфе, Раанане, Реховоте, Ришон ле-Ционе улицы носят ее имя, а вот знают ли, кто она такая, — тот еще вопрос. У нас в городе, в месте, где она родилась, увы, не знают точно. А хотелось бы, чтобы помнили. Скромную деятельную женщину, родом из Одессы, которая стала одной из первых израильских феминисток.
Алена КАЛЕТИНСКАЯ. Руководитель проекта — Александр Бабич