|
|
   |
Ну что такое сорок лет? Для человека — самый расцвет. Уже многое позади — и ошибок понаделано хоть отбавляй, и опыта накопилось под завязку, и надежды на лучшее еще не иссякли, и физических сил пока хватает, в общем, живи и радуйся!
С газетой все, пожалуй, сложнее. Если ее тащит на себе тот, кто начал — придумал и вынянчил, еще ничего. Она повторяет тогда, в известном, конечно, смысле, все извилины характера первого своего редактора и меняется вровень с ним, взрослеет, мужает, обретает зрелость, потом начинает, если он долгожитель, понемногу стареть. Тут все зависит опять-таки от того, насколько гибок этот человек, как долго способен сохранять живость ума и молодой энтузиазм, жгучий интерес к окружающему; склонен ли к анализу всего, что попадает в сферу его интересов; соединяет ли в себе отчаянную задиристость и определенную долю циничности с почти ребяческой уверенностью в том, что слово способно перекроить мир, и достаточно ли в нем душевной прочности, которая не даст ему сломаться, когда окажется, что сие, увы и ах, далеко не так. Ведь все это, вместе взятое, крайне необходимо газетчику и его творению, хоть на скромных четырех полосах, хоть в многостраничном современном формате.
Борис Деревянко, благодаря которому «Вечерняя Одесса» и появилась на свет, так со своим изданием и соотносился. «Вечерка» была его вторым «Я». Он отличался некоторой бранчливостью, и газета донимала тех, кого считала недругами Одессы, с той же настырностью, с какой при случае наезжал на них Редактор в реальной действительности. Он, по происхождению сельский хлопец, выделялся среди своих коллег редкостным, истовым, патриотизмом по отношению к родному городу, словно был одесситом в четвертом колене, а его издание способствовало развитию, благоденствию последнего больше, чем все краеведы и экологи, вместе взятые. Он с раздражением и неприязнью относился к тому, что называл идиотизмом деревенской жизни, и «Вечерняя Одесса» своими аналитическими материалами, публицистикой делала все возможное, чтобы дистанция между городом и селом сократилась, и застрявшие в глубинке граждане начали чувствовать себя личностями, людьми, чьи права есть высшая человеческая ценность, а горожане увидели свою кровную связь с землей. Философски настроенный человек, он превратил свою газету в уникальный инструмент нравственного воспитания читателей; служил им честно, верой и правдой, и они отвечали ему доверием и любовью. Недаром, когда Деревянко подло застрелили, недалеко от редакции, в грандиозном скоплении народа громко и надрывно звучало: «Убили правду!»
Да, к моменту ухода Бориса Деревянко из жизни газета была уже другой, нежели на заре своего существования. Она, как плод коллективного творчества многих талантливых журналистов, которые трудились здесь в разные годы, постепенно стала опережать в возрасте своего создателя, хотя номинально он оставался старше нее. Деревянко все чаще не столько рулил ею, сколько встраивался в ее контекст, ибо, оставаясь авторитарным и неуступчивым Редактором, поневоле попадал — и это психологический феномен — в зависимость, иногда приятную, иногда дискомфортную, от непрерывного информационного потока, который увлекал за собою его и всех нас, как бы мы этой силе порой ни противились. Когда Деревянко не стало, ему еще не было 59 лет, а газете лишь 24. Но к тому времени сделано было уже столько, что их с полным правом можно было бы назвать, по меньшей мере, одногодками.
Прошло еще 16 лет. Газета, сохраняя, по возможности, верность своим прежним принципам, стала, конечно, другой. Покинул земную юдоль не один Редактор. Нет с нами Людмилы Гипфрих, Дмитрия Романова, Виталия Чечика, Павла Шевцова, Юрия Иванова, Дмитрия Петунина, Георгия Грудева, Людмилы Соколовской, Инны Тикер, Риммы Зверевой, Натальи Кагайне... И с этим ничего не поделаешь. Но меня не оставляет странное чувство. Мне кажется, бумажная «Вечерка» все еще на плаву не только в силу того, что те, кто трудятся здесь с тех давних времен и пришли сюда много позже, продолжают, не жалуясь, не ропща, тащить этот тяжелейший воз. Просто в генах газеты сохранилась нестираемая память обо всех, кого я перечислил; кто жив, но далече; о самых ярких, победительных днях ее существования на земле; о Редакторе, одаренном, противоречивом, неудобном и не похожем ни на какого другого, благодаря которому многие из нас стали теми, кем стали. И в этом залог бессмертия Деревянко и долгой жизни его газеты, которую все еще выписывают и читают. А и правда, какие наши годы! Мы еще повоюем!
Валерий Барановский