|
|
   |
Весной текущего года в составе небольшой группы земляков я побывал в Питере по приглашению тамошнего клуба одесситов. Наша делегация поучаствовала в ряде акций, связанных с чествованием памяти отцов-основателей Одессы — И. де Рибаса и Ф. де Волана, и в некоторых других, приуроченных к первоапрельской Юморине. А в арт-кабачке «Одесса-мама» (небольшом уютном ресторанчике, что на Караванной улице) я познакомился с членом клуба, художницей и начинающей писательницей Екатериной Красовской — жительницей Северной Пальмиры, которая обожает Пальмиру Южную, одесситкой в душе и с одесскими же корнями. С тех пор мы обсуждали разные вопросы, а в их числе имя «Одесса», о чем Екатерина написала: «Согласна с вами, что наиболее вероятна версия о переименовании древнегреческой колонии на русский лад... Но смотрите, какое необычное есть предположение! Поскольку де Рибас был неаполитанец, он, конечно, знал итальянский язык. Так вот. В этом языке существует слово «adesso», которое так и произносится, а на русский переводится как «сейчас». Это слово могло быть в ходу в те времена, ведь и в русском языке оно употребляется очень часто. И, учитывая своеобразный юмор императрицы, она, исходя из того, что город следовало воздвигнуть здесь и «СЕЙЧАС», решила превратить это слово в имя города. Что, кстати, созвучно с названием древнегреческого «Одессоса» и в чем-то поддерживает признанное мнение. Уж если так живуча версия о непонятной перевернутой фразе «достаточно воды», то и предложенный мною вариант тоже, наверное, имеет право на существование. А как вы думаете?».
А думаю я вот как! Представляется, что и в «греческой», и в «питерской» версии, наряду с другими резонами, существует одно чрезвычайно рациональное зерно. Дело в том, что если само основание Гаджибея-Одессы было невозможно без дерзаний адмирала де Рибаса, то и к выбору имени для него он не мог быть безучастным. И действительно, почему бы нашему неаполитанцу не предложить свое название для своего города?
Но здесь мы констатируем, однако, что вариант, связанный с «adesso», независимо от его достоверности, уже автоматически получил, как обнародованный, путевку в жизнь. И подобно давним версиям «итальянская» новинка также обязательно будет востребована если не сегодня, то через десятилетие-другое и со временем, как и «канонизированные» предшественницы, благополучно вольется в краеведческий обиход. Потому, ввиду высокой ответственности за это потенциальное «внедрение», следует протестировать с позиций историзма и эту новацию...
В начале XVIII века все западное начало активно проникать в Россию. Немецкое влияние сменялось французским, однако со времен Киевской Руси «в тренде», как бы сказали сегодня, постоянно было все византийское, одним из отзвуков которого и являлся упомянутый выше «Греческий проект». Собственно, отношения России и Италии — государств с общими религиозными истоками — никогда и не прекращались, однако в правление Екатерины II получили новое мощное развитие. Неаполитанское королевство стало одной из первых стран, с которой в 1778 году были установлены дипломатические отношения. Именно с этой монархией, расположенной в Южной Италии, наиболее успешно развивались торговые и культурные, а также и политические связи, венцом которых стало вхождение и Неаполитанского королевства, и Российской империи в состав самой первой антифранцузской коалиции, оформленной в 1793 году. Таким образом, к концу XVIII столетия, наряду со многими другими веяниями, в фаворе оставалось и все итальянское, что было особенно заметно в северной столице, принявшей многочисленный «десант» выходцев с Сардинии, Корсики, Сицилии и Апеннинского полуострова: модных скульпторов и архитекторов, художников и композиторов, певцов и музыкантов. И если итальянцы успешно акклиматизировались в Петербурге, то что было говорить об Одессе (точнее — пока еще о Гаджибее), над которой начальствовал уроженец Неаполя, известный на исторической родине как дон Джузеппе де Ривас и Бойенс. Здесь итальянское едва ли не доминировало. Ведь, как отмечал в своей статье «Eviva L’Italia» Александр де Рибас: «Старая Одесса была по преимуществу итальянской», — уместно здесь вспомнить и пушкинские строки: «Язык Италии златой звучит по улице веселой». Заметим, что в 1797 году каждый десятый житель являлся неаполитанцем, сардинцем, тосканцем, корсиканцем или генуэзцем, и потому неудивительно, что вывески учреждений и магазинов были двуязычными. Итальянский язык получил широкое распространение среди торгового люда в качестве делового, да и любой из горожан знал десяток-другой слов, чтобы суметь объясниться с итальянцем — негоциантом, ювелиром, продавцом или аптекарем. Таким образом, столь распространенное в разговорной речи слово «сейчас» — итальянское «adesso» — ежедневно звучало еще в Гаджибее, как бы подготавливая почву для его будущего переименования. И когда название «Одесса» стало фактом, оно не резало слух, а одесская публика, безусловно, не могла не отметить созвучие нового имени со вполне привычным, широко употребляемым в городе термином.
Еще несколько моментов касательно «adesso». Слово это, между прочим, непростое. В аналогичном написании оно входит в лексикон одного из древнейших языков мира — латинского, ставшего, как известно, основой для многих европейских языков, в том числе и для итальянского, однако с латыни переводится, как «представить». И это неоднозначное понятие тоже допускает самые различные трактовки, но в обоих языках оно произносится одинаково — «адэссо», а ведь разница между буквами «а» и «о» на слух, согласитесь, невелика. В связи с этим хотелось бы кому рассказать, а кому и напомнить, что в труде «Прошлое и настоящее Одессы», составленном неким С. Ч., указывается что «народ на разные лады называет Одессу», в том числе, обращаем внимание, «Адес» и «Адессы». То есть, в просторечии, да и не только в нем, буква «А» легко и свободно трансформировалась в «О». Впрочем, если мы все же захотим осуществить чудесное морфологическое превращение, то нам не потребуется волшебная палочка. «Аdesso» и «Odessa»! Подкупает тот факт, что оба слова составлены из одинаковых символов и превращаются друг в друга одной лишь переменой мест первой и последней буквы. То есть мы имеем дело с абсолютно корректной и даже элегантной анаграммой в отличие, скажем, от «галльской химеры» с неповоротливым именем «Аssez d’eau».
«Ну, хорошо, — скажет не до конца сбитый с толку читатель. — А почему все-таки «сейчас», а не, например, «потом»?». На это есть неплохой ответ. Он состоит в том, что наша с вами Одесса — выстраданный город, устроенный де Рибасом не где-нибудь, а на предназначенном судьбой месте, не благодаря, а вопреки обстоятельствам! Вопреки козням недругов, косности и неповоротливости слабой на периферии государственной власти, пресловутой российской лени, расхлябанности и взяточничеству. И когда, спустя пять долгих лет после взятия замка, девственную морскую гладь пронзила первая свая будущего Платоновского мола, торжествующий вице-адмирал воскликнул: «Аdesso! Сейчас!» — или, к примеру, «Теперь!», являющееся одним из многочисленных синонимов, среди которых есть и такое богатое русское слово, как «ныне», а еще — «тотчас же», «очень быстро» и «без промедления». Но нам особенно нравится лексический оборот, столь же близкий по значению к «сейчас», а именно — «не теряя времени». Как вдохновитель «итальянской идеи» — Екатерина из Питера, по ее собственному выражению, «мгновенно навострила уши» на «adesso», так и автор статьи сразу среагировал на неоднократно читаную им фразу. Обратите внимание на следующие строки судьбоносного Рескрипта об основании Одессы: «представленный план пристани и города утвердив, повелеваем — приступить, не теряя времени, к возможному и постепенному произведению оного в действие» и далее: «как торговля наша в тех местах процветет, так и самый город сей наполнится жителями в скором времени».
Заметим: тот факт, что предлагаемое де Рибасом название соотносилось с одним из положений документа, является очень важной деталью. Ведь решения об именах для городов принимались все же не их начальниками, а лично государями, и, как правило, оформлялись высочайшими указами. Совершенно очевидно, что Гаджибей ни в коем случае не смог бы сохранить свое название, как это произошло со всеми без исключения отвоеванными ранее у турок населенными пунктами. Однако тот факт, что указ о переименовании до сих пор не найден, позволяет предположить, что данный документ и не существовал. Вполне возможно, что в этом вопросе Одесса разделила судьбу Николаева. Напомним, что не кто иной, как светлейший князь Потемкин-Таврический самолично повелел называть таким именем «нововозводимую верфь на Ингуле», хоть после, в письме к Екатерине, и испрашивал «величайшей на сие апробации», то есть одобрения. Таковое последовало, между прочим, лишь спустя год с небольшим в виде указа о присвоении Николаеву статуса города. В нашем же случае роль «апробации» сыграл, по-видимому, указ от 27 января 1795 года «Об учреждении Вознесенской губернии...», где «Одесса, татарами Гаджибей именованный» вводилась в состав этого образования в качестве приписного города (то есть на правах уездного). Надо сказать, к слову, что
де Рибас сделал для Одессы гораздо больше, чем Светлейший для Николаева. Иосиф Михайлович лично руководил и принимал участие в штурме крепости, приложил титанические усилия и использовал свои обширные связи при дворе для защиты проекта гавани и, кроме того, выступил для нового города-порта в качестве не только основателя, но и первого его созидателя. Так, может быть, ввиду этих исключительных заслуг, а также по некоторым другим причинам, благодаря которым наш вице-адмирал пользовался неизменной благосклонностью государыни, де Рибасу был дан карт-бланш не только на устроение гавани, но и на ее именование? И если это соображение действительно соответствует истине, то мы, честно говоря, не видим причин, чтобы основой для названия нашего города обязательно стало греческое «Одессос», а не итальянское «adesso». Разве что гордое и звучное имя «Одесса» удачно сочетает в себе корни слов из обоих исторически близких нам языков...
Как бы там ни было, в декабре 1794 года Иосиф де Рибас впервые оставил юный город и повез в Петербург вместе с отчетом о благополучном основании новой гавани предназначенное для нее имя. Одна из легенд свидетельствует, что слово «Одесса» было впервые произнесено (или, как полагаем мы, лишь озвучено) императрицей Екатериной II на придворном балу, который, конечно, не обошелся без нашего вице-адмирала. Утверждают, что это произошло в один из новогодних дней, и нам верится, что так оно и было, ведь именно в светлые, яркие, волшебные праздники и должны обретать свои названия столь необыкновенные города, как наш с вами. И нам, горожанам, следует искренне поблагодарить без исключения всех, кто так или иначе был причастен к рождению ныне знаменитого во всем мире, неординарного и остроумного, благозвучного и мелодичного, а главное — успешного имени «ОДЕССА»!
Олег Де-Рибас