Уходя из жизни в 2002 году, моя свекровь, потомственная одесситка Валентина Яковлевна Осадченко, отдала нам на хранение самое святое, что хранилось у старушки в шифоньере, — две фотографии. На пожелтевших довоенных фото — ученики одесской школы № 57, что в переулке Орликова, возле Куликова поля. Это были ее друзья — соученики, одесситы: Цвейтель Ося, Воронцов Юра, Шейнис Абрам, Мильштейн Лина, Беккер Владимир, Богданова Муся, Гольдман Беба, Махновская Фаня... На обороте Валентина Яковлевна по памяти восстановила почти все фамилии своих одноклассников. В классе учились в большинстве дети из еврейских семей...
Одесситы продолжают обсуждать гибель людей в Доме профсоюзов. Об этом говорили и наши читатели, позвонившие по «горячему телефону» «Вечерки». «Я не разделяю погибших на майдановцев и антимайдановцев, — сказал Алексей Иванович Соколов с улицы Сегедской. — Для меня они — граждане Украины, одесситы, которых столкнули лбами идеологи. Все, что случилось, расцениваю как акцию устрашения...»
События в Одессе заставили нас объединиться — и по старой службе, и дружбе, связаться друг с другом лично, по телефонам и Интернету. Поводом послужила статья в четверговом выпуске № 60-61 «Вечерки» за 24 апреля под названием «Махнулись не глядя. Так растаскивают городскую собственность». Опытные журналисты Н. Розовайкин и О. Суслов, чьи публикации мы читаем с большим интересом, сумели дойти до истины и вскрыть саму суть грабительских процессов, открыто происходящих в нашем любимом городе Одессе.
— Представлюсь Георгием, потом объясню почему, — такими словами начал свой монолог первый читатель, дозвонившийся на «горячую линию» «Вечерней Одессы». — В это тревожное время вести разговор о проблемах ЖКХ даже как-то неудобно, если не безнравственно. На Востоке страны, а теперь уже и в Одессе, идет война. И вновь власть не делает ровным счетом ничего для ее предотвращения. Еще бы! Ведь именно на плечах радикалов сегодняшние правители страны пришли к власти. И что же, теперь выступать против «своих»? Они ведь им еще могут пригодиться...
То, о чем я пишу, — из жизни моих родственников в оккупированной Одессе. Малыш — это мой муж, Ревус Владимир Феодосьевич. Его мать — моя свекровь — Ревус Варвара Ивановна. Свекор — Ревус Феодосий Михайлович. К глубокому сожалению, судьбой моих замечательных родственников я стала интересоваться поздно, когда они уже давно ушли из жизни.
Худенькие тоненькие ручки ребенка, такие же ножки, рахитичный животик.
Мое дежурство на «горячем телефоне» «ВО» выпало на Проводы. И, вопреки установившейся традиции, я сама позвонила нашей читательнице А. Г. Турчаниновой.
Александра Григорьевна на прошлой неделе жаловалась на то, что на Таировском кладбище, где похоронены ее муж и сын, какие-то варвары сняли чугунную оградку — видно, на металлолом. «Как же так? — со слезами возмущалась женщина. — Там же есть охрана!». Но нет совести у людей, которые не стыдятся «зарабатывать» на том, что для всех свято.
С этих слов начался телефонный разговор с давней читательницей «Вечерней Одессы» О. А. Черновой. Олеся Алексеевна рассказала, что школа построена лет 35 назад, ее закончила внучка Ольга (учится сейчас в политехническом университете), а теперь в седьмой класс ходит внук Владимир. Хорошая школа.
Вас слушает «Вечерняя Одесса». Невнимательность никогда не считалась добродетелью, а уж невнимательность поставщика услуг к потребителю, казалось бы, невыгодна и продавцу услуг... Но это где угодно, только не у нас, каждое дежурство на «горячем телефоне» «Вечерки» тому подтверждение.
Когда моей прабабушке Оле исполнилось 80 лет, она стала «сдавать», по ее выражению. Мечтала до конца дней своих дожить в маленьком сельском доме в обществе козы и курочек, но не получилось, потому что стала болеть. Баба Оля вырастила двух детей и трех внуков, в том числе моего папу. Вся родня, кто имел более-менее просторную жилплощадь, звала бабушку в город. Баба Оля выбрала нашу семью. Стали мы жить вместе.
Совсем недавно я послушал выступление нового премьера Франции и понял, что мы на этой планете не одиноки. Характеризуя положение в своей стране, французский премьер использовал выражение «много страданий и мало надежд». Говоря о финансовой ситуации, заявил, что в ближайшие годы надо сэкономить 50 миллиардов евро, и что с клокочущим сердцем он надеется на поддержку во имя Франции...
